Березонька - [42]

Еще студентом он никогда и нигде не позволял себе быть небрежным, поэтому и на войне не мог выполнять свои обязанности плохо.

Ничтожны его военные познания? Стало быть, их надо совершенствовать, наращивать в боях. В первую очередь Давид Исаевич принялся изучать правила стрельбы — не очень-то простые в артиллерийском искусстве. Мастерство он добывал в ходе сражений.

Вот о чем думал Давид Исаевич, сидя на лафете своего первого орудия. Но долго размышлять не дали — вспыхнула вражеская осветительная ракета на противоположном берегу Тузловки. Давид Исаевич мгновенно вскочил на ноги. Сполохи немецких ракет появлялись то справа, то слева.

— Вот и все, кончился отдых, — невесело сказал самому себе Давид Исаевич. Он повернул голову к телефонисту, который все еще продолжал орудовать своей саперной лопатой неподалеку от орудия. — Передай по линии: приготовиться к бою!

Раздвигая кукурузные стебли, Давид Исаевич устремился к своему наблюдательному пункту. Рядом, часто дыша, шагал его связной, топая тяжелыми сапожищами. Через несколько минут связной обратился к лейтенанту:

— Товарищ командир, как вы думаете, устоим?

— Это зависит и от нас тоже. Врага пропускать нельзя!

— А те, на ростовской дороге, разве этого не знают? Почему же они отступают?

Уверенно ответить на этот вопрос Давид Исаевич был не в состоянии, голову морочить солдату не хотел, поэтому пожал плечами.

— Пока не знаю. Наверно, приказ они такой получили.

— Это само собою, — отозвался связной, вздохнув. — Такое без приказа не делается, а все же неприятно…

На рассвете гитлеровцы начали строить понтонный мост. Командир подшефной роты, окопавшейся у реки, беспокойно стоя у себя в траншее, глядел, как споро немцы работали, и ждал, что вот-вот наши артиллеристы закидают их фугасами. Не дождавшись, он позвонил Давиду Исаевичу.

— Вижу, — успокаивающе отвечал Давид Исаевич. — Огонь открою, не опоздаю.

Противник сумел дотянуть свои понтоны лишь до середины реки: несколькими залпами своих орудий Давид Исаевич разрушил понтоны и уничтожил солдат, орудовавших возле них.

Некоторое время было тихо. Потом на наш берег реки налетели фашистские бомбардировщики. Бомбы рвались со страшным грохотом, но никого не задели — ни пехотинцев, ни артиллеристов Давида Исаевича. Вот что значат окопы в полный профиль!

Фашисты вновь принялись возводить понтонную переправу. Но и на сей раз Давид Исаевич несколькими залпами свел на нуль их старания.

— Ага! Хлебнули?! — кричал Давид Исаевич, разглядывая в бинокль разбитые понтоны, хотя он великолепно знал, что от наблюдательного пункта до врага далековато и немцы слышать его не могут.

Снова и снова бомбили фашисты наш берег, забрасывали минами и снарядами. Все кругом окутал дым.

Перешагнуть Тузловку не удалось врагу и на другой день. Уже три раза Давид Исаевич огнем своих орудий крушил вражеские понтоны. Он был счастлив и с восторгом говорил связному, который пытался напоить его чаем:

— Видишь или нет? Фашиста бить можно! Фашиста бить надо!

Но тут пришло распоряжение: снова отойти, занять позиции на северной окраине Ростова — немцы прорвали нашу оборону где-то слева и рвались к городу.

В долину Тузловки темнота вползла незаметно. Над рекою поднялся легкий туман и медленно поплыл между берегов.

Оглохший от нежданного приказа и наступившей тишины, Давид Исаевич стоял на наблюдательном пункте. Он никак не мог заставить себя передать на батарею распоряжение штаба. Снова отступать? Почему? Давид Исаевич с грустью думал о своем доме и родителях в Казани, о жене, которую судьба забросила в татарское село Аксубаево… Если вот так — шаг за шагом назад, можно и до них допятиться… Что же это означает? И сколько можно? Непостижимо…

Утром, однако, батарея Давида Исаевича уже сражалась в северном предместье Ростова. Кругом были заблаговременно выкопаны противотанковые рвы. Фашистские танки, которые генерал фон Клейст беспрерывно выталкивал на наши рубежи, не сумели, как планировал генерал, с ходу преодолеть их.

Неприязненно, с омерзением смотрел Давид Исаевич на вражеские машины, издали похожие на клопов. Был как раз тот случай, когда у панорамы гаубицы стоял сам Давид Исаевич. Снарядов он не жалел. Ветер пригонял на батарею смрад и вонь горелого железа.

Казалось, все — враг остановлен, сломлен, он уже выдохся. Но резервы фон Клейста были поистине неисчерпаемы.

Рассвет батарея Давида Исаевича встретила в станице Аксайская, уже по другую сторону Ростова. За плечами мирно плескался Дон. Мост через него был взорван, и в чистое небо диковинно задрались черные изломанные ребра ферм.

Присев у песчаного берега на корточки, Давид Исаевич зачерпнул ладонью воды. Была она горьковатой. А может, это просто показалось ему. Давид Исаевич перевел взгляд на другой берег реки. Вдалеке фашистские «юнкерсы» бомбили Батайск. Оттуда наплывали теплые волны воздуха. И понял Давид Исаевич, что дело принимает печальный оборот: уж коль не удалось остановить гадов у противотанковых рвов, вряд ли теперь можно будет задержать их здесь, на этом берегу, который вовсе не был укреплен. Придется переправлять орудия через Дон. Но как это сделать? Понтонов нет.