Берега Ахерона - [6]

— И это цвет русского воинства? — бормотал Антон Васильевич, — Голубчик! Приведите сиих господ в чувство, а то совсем непорядок!

Адьютант поднял винтовку, брошенную дневальным, передернул затвор и выстрелил вверх. Это подействовало отрезвляюще и куча-мала распалась на отдельных людей. Антон Васильевич остановился у тела Каширского и перекрестился, а затем хмуро посмотрел на Дроздова и Морозова.

— И как это понимать? — раздраженно поинтересовался Туркул, — Значит дуэлей уже мало? Решили по-мужицки, на кулаках!

— Да мы это…! — запинаясь, начал Курбыко.

— Отставить! Доложить по всей форме, а пока пять суток ареста! — оборвал бессвязное лепетание генерал-майор.

— Ваше превосходительство! — исправился говоривший, — Разрешите доложить! Штабс-капитан Курбыко!

Туркул согласно кивнул головой и раздраженно ударил стеком по сапогу.

— Мы тут обнаружили троцкистских шпионов! Ну и, сами понимаете, накипело! Не сдержались!

— Да ну?! Кто это, позвольте полюбопытствовать?

— Подполковник Дроздов и капитан Морозов! — с готовностью сообщил Курбыко, — И доказательства имеются!

Туркул брезгливо, двумя пальцами, взял измятую книжонку и удивленно посмотрел на Дроздова.

— Как мудро заметил покойный государь Александр, закусывать надо! Где была найдена сия писанина?

— Под матрацем господина Дроздова! — заискивающе глядя в глаза начальства, сообщил Курбыко, — По ночам, гад, почитывал!

— Отставить комментарии! — прервал штабс-капитана Антон Васильевич, — А что это у Вас за вид? Как стоите перед старшим по званию! Еще пять суток ареста!

— Есть десять суток ареста! — кисло отрапортовал Курбыко.

— Господин Каширский тоже был большевиком? — ехидно поинтересовался Туркул и обернулся к адьютанту, — Любезный пошлите к отцу Герасиму, вызовите похоронную команду и комендантский взвод. Полковник Кабаров!

— Я! — вышел из строя командир роты.

— Объявляю Вам взыскание! Отправить на гауптвахту господина Курбыко, а господ Дроздова и Морозова посадить под арест до выяснения всех обстоятельств дела! Личный состав на плац, для просветления мозгов!

Генерал поломал стек, бросил обломки возле грибка дневального и торопливо направился к палатке Кутепова.

Глава 4

«Пропали звуки. Только тишина.

Бессильный пульс ударов не считает.

Все — жизнь, надежды, лица, имена -

Теряется, бледнеет, исчезает».

Черный смерч, возникший безлунной ночью в самом сердце развалин Херсонеса, был черен настолько, что даже темнота не растворяла в себе это странное порождение древнего города. Он лихо прогулялся по еще теплым камням, расшатал кладку на развалинах усадьбы архонтессы Гикии, шаловливо потоптался в монастырском баптистерии и застыл на площадке перед храмом, раскопанным графом Уваровым лет сорок тому назад. Темный столб удивительно долго стоял неподвижно, словно фантастическая кобра перед незримым факиром, а затем огненной молнией растворился над морем. Тяжелые серо-свинцовые волны с рассветом заиграли дневными красками и пенным приветствием встречали черную змейку, летевшую среди облаков. Это нечто удивительным образом повторяло маршрут врангелевцев, бежавших из Севастополя: миновало Мраморное море, покружило над мачтами яхты «Лукулл» и, в конце концов, рассыпалась у стен приземистого здания Галлиполийской тюрьмы.

Казалось, что прошла вечность с момента смерти Каширского, потасовки в расположении и более чем нелепых обвинений в большевизме. Скорее бы уже разобрались со всей этой нелепицей, а там уж не миновать Курбыко дуэли на штыках, чтобы мучался подольше, мерзавец. Дроздов лишь улыбался в ответ на замечания друга, ободряюще похлопывал по плечу и матерился по поводу отсутствия если не папирос, то махорки.

— И где эта сволочь раскопала книжонку Ленина? — прошипел Морозов и с ненавистью посмотрел на вход землянки.

— Дальше что? — буркнул подполковник, — Прикажешь реветь крокодилом?

— Еще поревем, дружище! Такой концерт устроим у врат Рая, что старика «кондратий» хватит! — отмахнулся капитан, — Писанину нашли у тебя и это нелогично!

— Опять философствуешь? — хихикнул Дроздов, — Подлец, он и есть подлец!

У бревенчатой стены послышался легкий шелестящий звук, словно скреблось нечто полутелесное, шаркающее по камням и дышащее приторным ароматом гниющих трав.

— Слышишь? — встревожился Морозов, — Это запах смерти! Я это слышал в Севастополе, когда беседовал с профессором Лепером за день до его смерти! Значит, и нам осталось недолго!

— Прочти «Отче наш» и ложись спать! — зевнул Дроздов, — То часовой фигней страдает и курит в рукав, прохвост этакий!

— Бежать отсюда! К чертовой матери бежать! — вспылил капитан и плюхнулся на грубо сколоченные нары.

— По мне так пуля благороднее, я бы даже сказал, эстетичнее! Предлагаю выспаться напоследок!

Подполковник повернулся к стене и вскоре заснул сном праведника. Морозов пожал плечами, тяжело вздохнул, посмотрел на оконце и перекрестился, увидев нечто вовсе неожиданное. И что прикажете делать, если нечто стекло на пол черными струями, образовав клубящуюся паром лужицу. Вот тебе и прагматичный ум приват-доцента, посаженный в лужу мистической чертовщиной, колдунами, ведьмами и рассказами Гоголя. Теплая тропическая сырость окутала тело, мешала двигаться, делала жесты картинными, и до безобразия медленными. Морозов снял с кителя Георгиевский крест и до боли сжал его в ладони.