Берег отчаянья - [7]

Столы в кабаке Старого Эрла были хорошие, из добротной древесины. Лезвие мачете застряло в ней так, что Убыр не смог вырвать его с первой попытки.

Вторую ему не предоставили.

Капитан Ван-Снарк быстро сделал полшага вперед и коротко, без замаха ударил Борова между глаз.

Боров на секунду замер, будто ошарашенный такой наглостью. Лицо его вытянулось и как будто сделалось удивленным. Те, кто наблюдал за этим, подумали, что сейчас Убыр кинется на капитана и, прежде чем офицеры успеют вмешаться, если и не разорвет на части самого Ван-Снарка, то уж мундир на нем точно порвет. Но вместо этого, ко всеобщему удивлению, Боров Убыр, все с тем же удивленным выражением на лице, как стоял, так и грохнулся на спину.

Капитан Ван-Снарк выдернул виброкинжал, двумя широкими взмахами отсек левую полу кожаного плаща Убыра и кинул отрезанный кусок ему на лицо.

– Не знаю, как вам, а мне даже смотреть на него противно, – сообщил он остальным.

Слова капитана вызвали одобрительный гул в зале.

Кто-то даже поднял кружки, чтобы выпить за победителя.

Боров Убыр мало кому нравился. А друзей у него и в помине не было.

– У вас на размышления три дня! – Капитан поднял над головой руку с тремя выставленными пальцами. – Надумаете – приходите к причалу. Наш город узнать легко. – Капитан указал пальцем на герб с кошкой на груди.

– А кушать что будете? – подскочила к Ван-Снарку хозяйка в белом чепце.

– Спасибо, дорогуша, – улыбнулся капитан. – Но у нас в городе отличный кок.

– Как же так? – обиделась мамаша Клу. – Мы тут, между прочим, тоже неплохо готовим!

Посетители зашумели и закивали головами, подтверждая слова хозяйки.

– Ну, как-нибудь в другой раз непременно отобедаем, – пообещал капитан. – Как я уже сказал, мы тут на три дня задержимся.

Сказав это, капитан Ван-Снарк учтиво козырнул даме, развернулся и вышел за дверь.

Глава 3

В кабаке поднялся гвалт, как в захваченном пиратами городе при дележе добычи.

Народу нужно было незамедлительно обсудить как увиденное, так и услышанное. А для этого требовалось кому пиво, кому ром, а кому и бренди.

Хозяйка с дочерьми, довольные, забегали меж столов.

Энгель-Рок тоже заказал пива себе и Джерри.

– Ну, что скажешь? – спросил он, глотнув свежего, холодного пенного пива.

– Я только одно не пойму. – Джерри повторил его действие.

– Я тебе завидую, – завистливо улыбнулся Энгель-Рок.

– Почему? – удивился Джерри.

– Ты не понимаешь только что-то одно. А я вообще мало что понимаю. – Энгель-Рок снова глотнул пива. – И знаешь, что странно? В детстве мне казалось, что я понимаю почти все. Что стоит лишь немного поднапрячься, малость подучиться, и я вообще все пойму. Но чем дольше я живу на этом свете, тем меньше остается того, что я понимаю. И, наоборот, тем больше становится вещей, недоступных моему пониманию.

Услышав слова Энгель-Рока, к ним за столик подсел рыжий парень. Тот самый, что саданул Джерри кружкой по голове.

– Со мной аналогичная история, – с ходу заговорил он проникновенным голосом. – В детстве я был наследником приличного состояния и прилагающегося к нему титула. В четырнадцать лет я с отличием окончил частный пансионат в Меграсе. Весь мир лежал у моих ног. Два лучших университета, Конхобарр и Литтенгард, мечтали заполучить меня в свои аудитории. Я выбрал Конхобарр, – рыжий схватил с подноса проходившей мимо хозяйки кружку пива и, прежде чем мамаша Клу успела что-то сказать, осушил ее наполовину, – где занялся изучением макрофизики, любомудрия и мирознания.

– А платить кто будет?! – возопила хозяйка.

Рыжий не глядя кинул ей на поднос затертый аллар, и хозяйка степенно проследовала далее своим курсом.

– После окончания первого семестра мне пришло письмо, в котором моя добрая матушка извещала, что мой папаша, а ее муж ударился в бега, по причине того, что просадил все наше состояние, да еще и по уши в долги влез. А по сему поводу оплачивать мое дальнейшее обучение она не имеет возможности. Так что мне самое время собирать шмотки и валить из Конхобарра. При этом возвращаться домой она мне категорически не советовала. Потому как, являясь старшим наследником по мужской линии, я имел все шансы стать объектом вожделения папенькиных кредиторов. Которые с усердием гончих псов, почуявших лису, добивались официального признания папеньки мертвым. Чтобы, после того как судебная печать ляжет на соответствующее постановление, повесить все его долги на меня.

Рыжий горестно вздохнул и глотнул пива вместе с набежавшей слезой.

– Ну и к чему ты это рассказал? – спросил Джерри, все еще не простивший рыжего за то, что тот ударил его по голове.

– Здоровяк, – рыжий кивнул на Энгель-Рока, – сказал, что чем старше становишься, тем меньше понимаешь, что происходит вокруг. Я же, продолжая и развивая его мысль, хочу сказать, что с возрастом жизнь становится не только более непонятной, но еще и более безрадостной. Следовательно, не прав был тот мудрец, что возвестил, будто во многом знании много печали. В обыденной жизни печаль возрастет прямо пропорционально непониманию.

– Врешь ты все, – скроил презрительную мину Джерри.

– Как это? – Рыжий в недоумении вскинул брови и даже несколько подался назад.