Берег дна - [9]

— Что ж я так вчера нажрался-то? — продолжил Сюр мысленную беседу с пространством.

Боль немного спадала, воспоминания возвращались. Сюр вспомнил, что вчера в «Трех парсеках» появился Мотя. И проставлялся. Ибо весьма удачно для себя спасся от толпы зомбаков. Потом за столом возникли Боцман и Транец. Потом Крот. Потом еще кто-то. Пили какой-то ужасный вискарь. Потом вискарь в баре закончился. Пили «Хемуль». Боцман и Транец спорили, кто принес самый крутой артефакт, потом почему-то решили, что самый крутой артефакт у того, кто попадет бутылкой в вентиляцию. Диана им навтыкала. Сюр доказывал Моте, что тому пора перестать ходить в Зону одному. Боцман, расстроенный, что не удалось покидать бутылки, сцепился с Кротом и попытался дать тому в глаз, но промахнулся. Мотя доказывал Сюру, что с такими алкоголиками как они в Зону ходить нельзя — пропьют Монолит нафиг, если даже и найдут. Транец разъяснял Диане основные постулаты экзистенциализма по Хайдеггеру. Сюр убеждал Мотю, что в Зоне он совсем не пьет. Ну, почти не пьет. Мотя случайно, не со зла, проговорился, что у Сюра и компании в Зоне — ореол неудачников. Или ареал. Мотя был уже слишком пьян, чтобы разбираться в лингвистике, а Транец был слишком увлечен осоловевшей от экзистенциализма Дианой, чтобы что-то разъяснить. Сюр согласился, про ореол. Или ареал. Вспомнил, что деньги кончаются и надо опять переться в Зону. Помрачнел. Заказал тутовой водки. Потом медовой с перцем. Дальнейшие события благополучно скрылись в тумане…

Сюр посмотрел на костяшки пальцев — целы. Значит, морду никому не бил. И то хорошо. Прошаркал в ванную комнату, сунул голову под холодную воду. Боль отступила и затаилась. Нет, без пива ее не победить. Надо идти. За пивом. К автостанции. Пиво — это маленькая жизнь.

Улица встретила Сюра мерзким, но весьма бодрящим ветром. Да, это вам не Хургада с Сочами, подумал сталкер, поднимая воротник. До автостанции, где киоски с пивом, надо было пройти чуть меньше километра. Но и не Зона, утешил себя Сюр, там бы я этот километр мог бы и сутки переться. Изнывая от опять накатившей сухости организма, Сюр быстро, но стараясь не делать резких движений во избежание нового внутричерепного залпа, зашагал к станции. Тихо здороваясь со встречными.

2

Маша думала, что Дитятки — это небольшая деревенька вокруг КПП, вроде дачного поселка. Оказалось — все не так. Весьма солидных размеров городок, с многоквартирными домами, людной центральной улицей. Да и автостанция, где шофер Ираклий высадил Машу, была совсем не маленькой. И народу на ней тусовалось прилично — кто-то ждал автобуса, кто-то просто слонялся и разговаривал со знакомыми, несколько мужиков радостно похмелялись у киоска с пивом, какая-то бабка ходила с табличкой «Сдаю комнату», другие бабки торговали сигаретами, вяленой рыбкой и магнитиками на холодильник с видами Зоны.

Дядя Ираклий так и не поверил Машиной байке про то, что она едет к брату, который служит здесь в армии на КПП, чтобы пожаловаться на отца, который стал слишком много пить, и маму, которая… Шофер почему-то сразу уверился, что Машин брат совсем не в войсках служит, а вовсе даже бродяга-сталкер, а эту братию дядя Ираклий почему-то не любил. А любил он — Маша аж зажмурилась от нового слова — заниматься филобутонистикой. Короче, пуговицы коллекционировал. И не просто коллекционировал, а был активистом и даже создал общественную организацию легальных филобутонистов с волчьим названием ВОЛФ. Монологом о пуговицах и была занята оставшаяся часть пути, а когда Маше начало казаться, что дядя Ираклий слишком уж внимательно приглядывается к пуговицам на рукавах ее курточки, показались Дитятки. Маша пробормотала что-то про то, что брат встретит ее на автостанции, и опять хотела было предложить шоферу денег, но тот возмущенно отказался. Попрощавшись с филобутонистом, Маша хлопнула дверью кабины и отправилась в неизвестность. На автостанцию, где, как она разумно полагала, можно начать расспрашивать население.

Действительность оказалась весьма печальной. Почему-то, когда Маша начинала спрашивать у людей про сталкера Мотю, все начинали отводить глаза и бурчать в сторону, что ничего не знают. Ни бабки, ни мужики у киоска помогать Мане в поисках не желали. Отводили глаза и посылали за информацией то в поселковую администрацию, то в полицию. Мол, там посмотрят списки регистрации и дадут адрес. Похоже, либо Мотя был настолько малоизвестен жителям Дитяток, либо, о чем Маша начала постепенно догадываться, само слово «сталкер» отпугивало людей. Маше совсем не улыбалось появляться в официальных организациях, у нее самой не было документов.

Но Маша не отчаивалась. Пока.

Она решила оглядеться, присмотреться и подумать. Подошла к киоску, купила стакан чаю и сосиску в тесте. Присела на скамейку. Чай был невкусный, из пакетика, но горячий и сладкий. Тепло растеклось по телу, аж щеки зарделись. Мозги заработали, мысли забегали, но ничего более путного, чем осмотреться повнимательней, эти мысли Маше не предложили. Так, вот народ, самый разношерстный, ждет автобуса. Вот мужики за высокими столиками у киоска делают вид, что пьют пиво, а на самом деле — водку с пивом. Неприятные какие-то мужики, особенно один, в темных очках. Все над Машей смеялись, мол, зачем такой молодой-красивой всякие сталкеры, мы-то лучше… А этот угрюмо молчал, отвернувшись. Маше от него почему-то стало не по себе. Вот бабки, ждут, когда с автобуса повалит толпа. Чтобы продать что-нибудь ненужное. Бабки обычно отличный источник информации, но эти оказались какие-то неразговорчивые. Наверно, это бабки-мутанты, только из Зоны выползли, хихикнула Маша. Осмотрелась еще раз. О! Вот это нам подходит!