Берег черного дерева и слоновой кости. Корсар Ингольф. Грабители морей - [122]

— Прощайте! Отомстите за меня.

Грянул выстрел.

Пуля, задев висок богатыря и ссадив на нем кожу, ударилась в камень, на вершок от его лица. От камня брызнули мелкие осколки и оцарапали щеки Гуттора, но он не пошевельнулся.

— Промазал! — воскликнул Надод. — Впрочем, так всегда бывает, когда стреляешь из непривычного оружия. Надобно было целиться на вершок выше: у этого пистолета слишком сильная отдача. Дженкинс, заряди опять! На этот раз я уже не промахнусь, только клади пороху поменьше. На таком коротком расстоянии достаточно половины заряда.

Грундвиг и Билль переживали ужасные минуты, сознавая, что их товарищ бесповоротно осужден на смерть, но сам Гуттор был спокоен, примирившись с неизбежным.

В эту решительную минуту вдруг начали медленно бить часы на дворце лондонского лорд-мэра. Надод принялся считать: раз, два, три…

— Одиннадцать! — сказал он, когда часы кончили бить. — Мы больше не можем терять времени. Впрочем, богатырь наш совершенно мертв, иначе выстрел заставил бы его очнуться. Спрячь свой пистолет, Дженкинс, а ты, Боб, уйди на минутку. Я должен поговорить с этими господами об очень важных вещах и не хочу, чтобы ты слышал наш разговор. Ступай на улицу и жди нас там, да не вздумай подслушивать, иначе я попробую вторично пистолет милорда Рочестера уже на тебе самом.

Мистер Боб ушел, ворча, а Надод продолжал, обращаясь к товарищам:

— Слушайте меня внимательно, потому что, когда мы выйдем на улицу, разговаривать будет уже неудобно. Вот в чем дело. Вы сами лично были очевидцами смерти лорда Эксмута и знаете, что мы в этом случае хлопотали для его брата, адмирала Коллингвуда. Сегодня вечером адмирал должен отдать нам плату за кровь своего брата. Ему уже дано знать, что я явлюсь к нему в дом незадолго до полуночи, чтобы получить условленную сумму в обмен на два документа, которые подписаны его рукой и которых вполне достаточно для того, чтобы отправить его на виселицу. Адмирал Коллингвуд — человек, способный на всякую пакость. Я не сомневаюсь, что он захочет получить оба документа даром, без денег.

— Еще бы! — заметил Дженкинс. — Сто тысяч фунтов стерлингов — сумма аппетитная. Сохранить ее у себя всякому лестно.

— Поэтому я решил, чтобы вы пошли со мной. Документы я передам одному из вас, и вы будете ждать меня у дверей адмиральского дома. Таким образом, если лорд Коллингвуд захочет смошенничать, то бумаги будут спасены, и он вынужден будет пойти на сделку. Если же он согласится честно расквитаться со мной, то я постучу в окно, и один из вас принесет мне документы, а другой останется у дверей. Надобно все предусмотреть. Если через четверть часа мы оба не возвратимся, то пусть тот из вас, который останется у дверей, пойдет и уведомит Тома Пирса, которому я заранее дал соответствующие приказания. Том Пирс явится во главе сотни вооруженных товарищей и возьмет штурмом дом герцога Эксмута, которому дорого придется поплатиться за свою подлость. Поняли вы меня?

— Поняли, Сборг! — ответили оба разбойника.

— Тогда идемте. Вот документы, Дженкинс. Возьми их себе, а ты, Партеридж, карауль хорошенько.

— Вы еще хотели что-то приказать Бобу, — напомнил Партеридж.

— Да, позови его… Или нет, не нужно: мы встретим его на улице.

Бандиты вышли из коридора, не позаботившись закрыть яму. Ведь там лежали три трупа, о которых мистер Тернепс должен был позаботиться сам, а Надод торопился к лорду Коллингвуду.

Если все произойдет так, как он надеется, то через несколько часов он будет уже на корабле, отходящем в Новый Орлеан, и скажет последнее «прости» старой Европе, которую он в течение двадцати лет истощал своими преступлениями.

С тремя миллионами в кармане он рассчитывал начать честную жизнь и обзавестись семьей. Странный это был характер: совершая самые гнусные преступления, Надод не переставал надеяться окончить свои дни честным человеком. Но для того, чтобы быть добродетельным и начать новую жизнь, ему необходимо было иметь много денег. И вот теперь деньги были в его руках.

Шум в таверне смолк. Стук затворяемых дверей дал нашим пленникам знать, что теперь они могут подумать о своем спасении.

— Клянусь святым Гудольфом, моим патроном, — заявил, вставая, Гуттор, — что я в этот раз не на шутку за себя перепугался.

— Да, прескверное положение, — заметил Грундвиг. — Чувствовать, что в тебя прицеливается негодяй, каких мало, и каждую секунду ожидать смерти. Тут вполне простительно испугаться. И тебе, Гуттор, за свой страх не приходится краснеть.

— Во всяком случае, теперь мы можем позаботиться о том, чтобы выбраться из ямы, — сказал Гуттор. — Мне кажется, это будет не особенно трудно; у меня даже готов план…

— В чем же состоит твой план?

— Он очень прост. Мы встанем друг на друга, но только ты ставь ноги не на плечи мне, а на ладони вытянутых рук. Точно так же сделает Билль относительно тебя. Таким образом Билль наверное достанет руками до краев ямы. Подтянуться затем на руках и вылезть вон для моряка ничего не стоит. Выбравшись на волю, Билль принесет в коридор и спустит к нам в яму одну из тех длинных скамеек, которые стоят в зале по стенам. По этой скамейке мы в несколько минут выберемся на волю.