— Прекрасно. Но какой же смельчак решится взорвать себя вместе с нами?
— Ты прав, брат; вот почему он и откладывает со дня на день исполнение своей угрозы.
Герцог с удивлением взглянул на брата.
— Ты говоришь, как будто сообщаешь достоверные факты, а не делаешь предположения.
Прежде чем Эдмунд успел ответить, раздался громкий голос вахтенного:
— Корабль слева!
— Вот и ответ, — сказал Эдмунд.
— Ты смеешься…
— И не думаю… Рулевой! Подать сюда журнал.
Матрос немедленно исполнил приказание.
— Обрати внимание, — продолжал Эдмунд, перелистывая корабельный журнал, — начиная с момента нашего отплытия по сей день ежедневно утром и вечером в одни и те же часы делается одна и та же отметка: «…двенадцатого мая в шесть часов вечера шхуна приближается к «Дяде Магнусу», потом поворачивает и уходит». То же самое занесено тринадцатого, четырнадцатого, пятнадцатого и так далее. Смотри, рулевой, когда я его позвал, уже начал записывать: «Двадцатого мая в шесть часов утра неизвестная шхуна…»
— Захвати с собой подзорную трубу и поднимемся на мостик, — предложил Эдмунд.
Последовав за братом на палубу, Фредерик навел на горизонт подзорную трубу и увидал издали небольшую шхуну.
— Что это значит?
— Это значит, что шхуна идет следом за нами и аккуратно в известные часы приближается к нашему кораблю. Очевидно, она должна быть у кого-то под рукой и ждет только сигнала… Я думаю, брат, что этот сигнал даст ей человек, спрятавшийся у нас на корабле, как только он решится взорвать нас. Сделав это, он бросится в воду, а шхуна подберет его.
— Ты прав, брат! — воскликнул герцог. — Прости меня, что я усомнился в твоих словах. Мы немедленно же приступим к исследованию крюйт-камеры[53].
Порох из камеры был, на всякий случай, убран уже давно. Теперь, по приказанию герцога, туда спустились корабельный мастер и заведующий арсеналом со своими помощниками и приступили к отдиранию железной обшивки стен. Энергично застучали топоры, но только через четыре часа утомительного труда одна из железных досок наконец поддалась. Присутствовавшие при этом герцог и его брат одновременно вскрикнули. Под обшивкой оказалось углубление, в котором стоял цинковый ящик, и из него выходила просмоленная веревка.
Эдмунд бросил на брата торжествующий взгляд и, схватив из груды инструментов, принесенных оружейным мастером, большие ножницы, приготовился перерезать веревку.
Оружейник вовремя успел схватить его за руку.
— Берегитесь, дорогой господин! — крикнул он. — Этак вы нас всех взорвете. Достаточно было бы малейшего сотрясения, чтобы последовал взрыв.
— Спасибо, Георген, — ответил, вздрогнув, Эдмунд. — Я чуть было не наделал беды. Но что же нам сделать, чтобы обезвредить эту штуку?
— Если его светлость уполномочит меня… — И оружейник вопрошающе взглянул на герцога.
— Я вполне полагаюсь на твою опытность, — сказал Фредерик.
Взяв широкое металлическое сверло, Георген осторожно просверлил в боковой стенке цинкового ящика небольшое отверстие. Потом, приставив к нему конец пожарного рукава, приказал своим помощникам качать.
В несколько минут порох, находившийся в ящике, был залит водой и обезврежен.
Теперь, следя за фитилем, легко было добраться до тайника, в котором прятался злоумышленник.
Тогда корабельный мастер подал дельный совет.
— Ваша светлость, — сказал он, — нет необходимости отдирать обшивку по всему борту. Направление фитиля указывает, что тайник устроен в носовой части, поэтому оттуда следует начать поиски. Это займет не более двух часов времени. Велите только поставить часовых, чтобы птица не упорхнула.
Проект этот заслужил всеобщее одобрение и был принят.
На «Дяде Магнусе» убрали все паруса, чтобы движение не мешало работе.
«Леонора», получив сигнал, проделала то же самое, и оба судна легли в дрейф в пяти кабельтовых[54] друг от друга.
Как только стали отдирать обшивку на носу, сейчас же обнаружился просмоленный фитиль.
Весь экипаж уже знал, что на корабле спрятался один из «грабителей», и матросы, столпившись, с тревогой наблюдали за работой плотников.
В это же время мнимый мулат, сидя в своем тайнике, скоро догадался, что означает частый стук в борт корабля. Сначала он предположил, что это производится простое исследование прочности обшивки, и успокоился, зная, что при помощи простукивания его тайник нельзя обнаружить. Свинец, подложенный под дерево обшивки, давал глухой звук. Но удары, следуя в одном направлении, приближались… Приложив ухо к стене, Надод отчетливо услыхал голоса работающих и понял, что это производится облава на него.
— Скажите-ка, мастер, — говорил один из рабочих, — а что сделают с тем молодцом, которого найдут тут?
— Не наше с тобой это дело, — ответил корабельный мастер. — Но если бы меня спросили, я приказал бы, не задумываясь, повесить его на рее.
Надод понял, что он открыт, и затрепетал при одной мысли, что попадет живым в руки Биорнов. Несмотря на свой грим, он не был уверен в том, что его не узнают, и этот человек дрожал, как ребенок…
Если бы он не обагрил своих рук кровью Гаральда и Олафа, он мог бы еще надеяться на прощение. Теперь же, он знал, возмездие свершится, и даже великодушные Фредерик и Эдмунд не дрогнут, вынося ему приговор.
