Беранже - [14]
— Последние новости! Заседание Совета пятисот! Положение в Италии!
В Париже выходит более 60 газет — утренних и вечерних. Печатают их так быстро, что речи, произнесенные с трибуны, через два часа уже опубликованы. Но людям надоело читать о войне.
— Вот если б мы услышали о мире, газеты бы расхватали мигом, — говорит один из прохожих. — Войны да голод! Хватит с нас. Мы хотим такого режима, при котором едят. — Эти слова Пьер Жан постоянно слышит в предместьях.
— Директор Баррас небось жрет трюфеля, купается в винах вместе со своими дружками-казнокрадами, а тут трясись над хлебной коркой!
Да, думает Пьер Жан, дела идут все хуже. В то время как Бонапарт одерживает победы в Египте, русский генерал Суворов бьет французов в Италии, отвоевывая занятые Бонапартом земли. А в Бретани снова подняли голову шуаны. Все больше известий о гибели получают солдатские семьи. Матери без сыновей, жены без мужей, рабочие без хлеба, армия без сапог. Зато директор Баррас сыт и пьян. Успел растратить вместе со своими собутыльничками миллионы, которые Бонапарт добыл кровью французских солдат в Италии…
Дождик усиливается. Дырявые подошвы Беранже промокли. Ускорить шаг. Библиотека уже близко. Пока нет посетителей, можно спокойно почитать самому.
В тот день в библиотеке собралось много читателей. Человек тридцать сидели за книгами, когда дверь распахнулась как-то особенно порывисто:
— Вы слышали, господа, какая новость! Бонапарт вернулся из Египта* высадился во Фрежюсе и уже на пути к Парижу!
Читатели вскакивают с мест все, как один.
— Ура! Виват!
Книги захлопываются. Скорее на улицу! Может быть, в газетах уже есть подробности?
Бонапарт без всяких предупреждений вернулся во Францию, твердо решив захватить власть, и быстро достиг своей цели. Через три недели после его высадки во Фрежюсе, 18 брюмера (9 ноября 1799 года), был совершен государственный переворот.
С помощью своих сторонников — заговорщиков и преданных ему войск — Бонапарт без особого труда разогнал Совет пятисот. Напуганная Директория под давлением событий сама подала в отставку. Без промедления было образовано временное правительство из трех консулов, и первый из них, Бонапарт, стал диктатором в стране.
Переворот не вызвал протеста и возмущения в народе. Почва была уже подготовлена. Директорию ненавидели. К тому же во Франции в это время не было ни одной достаточно авторитетной, опирающейся на широкие круги партии. Большинство якобинцев было гильотинировано, сослано в колонии или внутренне сломлено, деморализовано. Рабочие и городская беднота не имели политических руководителей.
Голодные, обнищавшие массы города и деревни хотели одного — хлеба и спасения от грабителей-спекулянтов. Буржуазия требовала сильной власти и уповала на железную руку Бонапарта. А роялисты продолжали втайне рассчитывать, что новый правитель, удушив республику, расчистит путь для возвращения Бурбонов.
Все с надеждой обращали взоры к Бонапарту. «Молодежь, в восторге от славы молодого консула, готова была выполнять его намерения и не думала даже спрашивать, каковы они», — вспоминал потом Беранже.
Девятнадцатилетний Пьер Жан, как ему казалось, «вместе со всей нацией» рукоплескал государственному перевороту. «Наконец-то Франция поднимется, выбравшись из той бездны, в которую ввергла ее Директория», — надеялся он.
В первые месяцы после переворота Беранже подумывал: не уехать ли в Египет, где оставались части французской армии? Уж очень туго ему приходилось, совсем обносился, изголодался. Может быть, в чужом краю удастся стать на ноги? Но не поехал, не смог поставить крест на всех надеждах, мечтах, планах, отказаться от занятий поэзией, в которых видел смысл жизни. И все осталось по-прежнему — читальня, мансарда, урчащий от голода желудок, головные боли и непрестанный ежедневный подвиг труда, воли, напряжения всех духовных и физических сил.
Как-то в зимние сумерки Беранже зашел погреться к отцу (он теперь редко заглядывал туда) и встретил в его доме графа де Бурмона и еще двухтрех роялистов, знакомых ему со времен работы в меняльной конторе. Они сидели у камина и о чем-то спорили приглушенными голосами. «Неужели снова конспирируют и втягивают в свои заговоры отца?» — подумал Пьер Жан.
С его появлением разговор затих; по лицам собравшихся было видно, что единодушия среди них нет. Все недовольно косились на графа де Бурмона, который вскоре откланялся.
Через несколько дней, 3 нивоза (24 декабря 1800 года), Пьер Жан шел вечером по улице Сент-Никез в читальню. Мимо него промчалась закрытая карета. Он нагнулся, чтобы счистить с подола брызги, как вдруг раздался грохот, улица впереди вздыбилась, и резкий порыв откуда-то налетевшего вихря отбросил Беранже, сбив его с ног. Когда он вскочил, дым уже рассеялся. На мостовой в нескольких шагах от него лежали тела убитых и раненых. Если б он вышел на несколько секунд раньше или шел немного быстрее, он тоже лежал бы здесь, стал бы одной из жертв неудачного покушения заговорщиков на жизнь Бонапарта.
Да, в карете, проехавшей мимо Беранже за десять секунд до взрыва адской машины, сидел первый консул. Карету повредило, но она не остановилась. Кучер, нахлестывая лошадей, домчал своего седока до здания Оперы, и Бонапарт с непроницаемым лицом направился в ложу.
Эта книга — повесть о большой жизни большого человека.Он появился на свет, когда XIX веку шел второй год, он кончил свой жизненный путь, когда век близился к закату.Всю жизнь он находился в гуще борьбы своего века, мыслями, делами, книгами откликаясь на зов современности, постоянно шагая вперед.«Из всех восхождений, ведущих из мрака к свету, самое благородное и самое трудное — родиться аристократом и монархистом и сделаться демократом», — писал Гюго, оглядываясь в середине пути на прожитые годы.На несколько выдающихся жизней могло бы хватить того, что сделал Гюго за одну свою большую жизнь.Он дал современникам и потомкам не только десятки томов прекрасных книг, он дал им личный пример неустанной борьбы за человечность, несгибаемого сопротивления силам мрака, врагам прогресса, высокий образец неиссякаемого жизнелюбия и веры в победу света.«Трибун и поэт, он гремел над миром подобно урагану, возбуждая к жизни все, что есть прекрасного в душе человека», — сказал о Гюго Максим Горький.Это первая развернутая биография Гюго, написанная советским автором.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.