Беовульф - [11]

Хродгар облегченно улыбнулся, затем громко, зычно засмеялся громовым хохотом.

— Непременно отведаешь, мальчик мой, и безотлагательно!

Толпа на ступенях ободрилась смехом короля, напряжение спало.

Но королева Вальхтеов выступила вперед, спустилась по ступеням. Солнце играло золотом ее волос.

— Многие храбрецы приходили к нам, — сказала она Беовульфу. — Все они отведали меда моего государя, все клялись избавить этот зал от ночного кошмара.

Хродгар нахмурился и перевел взгляд с Беовульфа на жену, но промолчал.

— А на следующее утро, — продолжила Вальхтеов, — ничего от них не оставалось, кроме крови на полу, на скамьях и на стенах.

Глаза их встретились, и Беовульф увидел в ее глазах шторм не менее опасный, чем тот, который ему пришлось пережить в море. Он увидел в ее глазах страх, печаль, горечь.

— Государыня, я еще не выпил ни капли меда, — сказал, наконец, Беовульф. — Пока еще не выпил. Но я убью чудовище.

Снова засмеялся Хродгар, но смех его на этот раз звучал невесело, неискренне.

— Слышишь? Он сказал, что убьет, значит, убьет. Демон Грендель погибнет от руки этого молодого человека.

— Грендель? — спросил Беовульф, не сводя взгляда с королевы.

— Как? Ты не знаешь, что у нашего чудовища есть имя? — удивилась Вальхтеов. — Скальды, певшие о нашем горе и позоре, не назвали его имени?

— Да, — намного тише, чем прежде, сказал Хродгар. — Да, да, его зовут Грендель.

— Я убыо вашего Гренделя, — пообещал Беовульф, глядя в глаза королевы. — Не так уж он и страшен. Я перебил гигантов на Оркнеях[35] целое племя. Я сокрушил черепа могучих морских змеев. Что для меня один тролль? Скоро, государыня, он перестанет беспокоить вас.

Королева открыла рот, чтобы ответить, и Беовульф уже почувствовал вес ее непроизнесенных слов, но Хродгар с напускной бодростью обратился к двору:

— Герой! Море принесло к нам героя! Унферт, разве не говорил я, что с моря следует ждать нам спасения?

Окружающие встретили обращение короля не слишком уверенными приветственными криками, а Унферт и вовсе промолчал, исподлобья глядя на самоуверенного молодого человека.

— Вы пойдете через леса и болота и убьете чудовище в его логове? — с надеждой в голосе спросил Хродгар.

— Со мною четырнадцать храбрецов, — ответил Беовульф. — Море измотало нас, государь, так что пора открыть твой золотой мед, по всему миру знаменитый, и устроить пир в твоем легендарном зале.

При этих словах Беовульфа Унферт выступил вперед, заслонил собою королеву Вальхтеов и обратился к пришельцу:

— Разве не знаешь ты, великий Беовульф, князь гаутов и сын Эггтеова, что зал наш закрыт по приказу короля? Веселье в Хеороте всегда вызывает демона Гренделя.

— Но ведь закрытие зала не прекратило бесчинств чудовища, — возразил Беовульф.

— Нет, не прекратило, — покачал головой Хродгар. — Двух недель не прошло, как демон убил на конюшне трех лошадей и раба.

Беовульф перевел взгляд на заколоченные двери пиршественного зала.

— Что ж, если все равно толку нет, если, несмотря на мудрую предосторожность, зверь продолжает бесчинствовать, есть ли смысл отказываться от такого прекрасного зала? Жаль ведь, такое место пропадает.

— О, это верно, верно, — сразу согласился король. — Ужасная потеря, ужасная.

Унферт переглянулся с Вальхтеов, затем обратился к Хродгару:

— Но, государь, по твоему указу…

— Точно, — кивнул Хродгар. — По моему указу. Я его и отменю, этот указ, верный мой Унферт. Открыть зал! Немедленно!

И вот двери Хеорота снова открыты. Открыты и окна, свежий воздух хлынул в помещение. Пол покрыт слоем новой соломы, убрана грязь, старухи сняли паутину со стен и из углов, уже тлели угли, готовые вспыхнуть кострами, на которых зажарят оленей, свиней и птицу. В одном из углов зала за круглым столом восседали воины Беовульфа. Вульфгар сдержал слово» вернул им оружие без потерь, и теперь они чистили и точили сталь клинков, подтягивали ремни, смазывали кожаные ножны. Беовульф прохаживался по залу, оценивал его стены, балки, что-то обдумывал, о чем-то размышлял. Часто глаз его находил следы бесчинств чудовища: глубокие царапины от когтей в столах и стенных панелях, кровь, въевшуюся настолько глубоко, что смыть ее невозможно. Вот он остановился у двери, проверил засов.

Хандскио оторвался от своего меча и следил за Ирсой, которая скоблила стол неподалеку.

— Вот зверь, которого я бы хотел свалить, — он встал и ткнул мечом в ее направлении. — Не этим клинком, нет, более подходящим для такой дичи.

Виглаф пихнул его в бок так сильно, что Хандскио едва удержался на ногах.

— Слушайте все, — грозно сказал Виглаф. — Нам не нужны дрязги с местными, не забывайте. Без драк и без иных глупостей. Все поняли?

Хандскио потер бок, но не отвел взгляда от Ирсы, которая повернулась к нему и высунула язык. Худощавый мускулистый тан Олаф, левую щеку которого украшал белый шрам, засунул кинжал в ножны.

— Я и н… н… не думал о г… г… глупостях.

Хандскио снова сел к столу и передразнил Олафа:

— А я т… т… только о них и д… д… думаю.

Виглаф нахмурился, стараясь не замечать распирающих платье грудей Ирсы, их колыхания, когда она склонялась над столом.

— Хандскио, прочисть уши, я с тобой говорю. Лишь пять дней прошло, как ты простился с женой.