– Что ты задумал, Слейтер?
Небольшую шутку, – ответил тот, отказываясь от дальнейших разъяснений.
– Кроуфорд наверняка нападет на наш след, поэтому нам лучше уехать в другое место.
– Едем в Ашенли!
– Но…
Взмахом руки Слейтер отклонил протест друга.
– Элоис потеряла много крови. Ей нужна постель, тепло и спокойный сон.
– Что ей нужно?
– Ты слышал.
Он постучал в крышу фаэтона, и тот тронулся.
– Я слышал, но не поверил! – воскликнул Уильям, поравнявшись с каретой.
– Я не хочу, чтобы она умерла у меня на руках. Она не нужна нам мертвая.
Карри недоверчиво хмыкнул.
Карета затряслась, подпрыгивая на ухабах изрезанной колеями дороги.
Бенгальские рубины. Сокровище, которое Кроуфорд так настойчиво и тщетно предлагал женихам Элоис, принадлежало отцу Слейтера. Оно досталось ему в награду за перевод древнего манускрипта, который Георг III приобрел еще в юности. Довольный тем, что в рукописи обнаружилось упоминание его предков в крестовых войнах, король приказал даровать самые знаменитые драгоценности Англии скромному учителю из Корнуэлла. Говорили, что рубины благословил сам Ричард Львиное Сердце, и они должны были служить наградой человеку честному и верному, и проклятием – жестокому сердцу. Подарок ошеломил всех, кто знал об этой королевской милости, и потряс самого Элиаса Уотертона.
Слейтер вздохнул. Отец так гордился оказанной ему честью. Он объявил, что их род отныне никогда не расстанется с сокровищами. Их невозможно ни обменять, ни продать, каким бы ужасным не было финансовое положение семьи. Они всегда должны находиться под защитой рода Уотертонов.
Элиаса поразил бы удар, если бы он узнал, что Кроуфорд потребовал конфискации бенгальских рубинов, так как они, якобы, являлись собственностью убийцы.
Пальцы Слейтера сжали ожерелье. Придет время, и Оливер Кроуфорд пожалеет о том дне, когда он убил невинную женщину и опозорил имя Уотертонов. Для достижения этой цели Слейтеру нужны две вещи, которыми Кроуфорд дорожит больше всего на свете.
Дочь, при помощи которой тот надеется получить титул и наследника.
И бенгальские рубины.
Качка на корабле усиливалась. Мягкое, плавное покачивание сменилось резкими сильными толчками.
– Я думал, Вы никогда не проснетесь, сударыня, – произнес чей-то низкий голос.
Элоис зевнула и огляделась, но вместо грубых льняных простыней корабельной койки она обнаружила, что ее окружают бархатные подушки. Из горла Элоис вырвался невнятный стон при воспоминании о стычке на берегу. Она резко выпрямилась и забилась в угол кареты. Она была уверена, что ее отец находится где-то поблизости. В руке он держит хлыст, его глаза горят злобой. Но полутьма кареты не таила в себе ничего ужасного. Напротив нее сидел один-единственный человек. Бородатый незнакомец.
– Вы так долго не приходили в себя, что я уже начал беспокоиться – не разбили ли вы себе голову о камни.
У Элоис тревожно забилось сердце, когда он протянул к ней руку. Она подумала, что незнакомец хочет наказать ее за непослушание, но он только приподнял ее подбородок, заставив посмотреть на себя.
Элоис не отвела взгляда. Его глаза горели, как бы желая сказать ей то, что она не в силах была понять затем выражение его лица изменилось, стало каким-то непонятным и загадочным. Он опустил руку.
Элоис почувствовала, как его пальцы скользят по ее вискам, щеке. Ласка была неожиданной и удивительно нежной.
– Не надо.
– Не бойтесь. Я не причиню вам вреда.
Элоис недоверчиво взглянула на него.
– Я только хотел удостовериться, нет ли у вас повреждений на лице.
– Я не хочу, чтобы вы меня трогали. Я не люблю, когда меня трогают.
Он пристально посмотрел на нее своими черными глазами. Удовлетворенность отражалась в самой глубине этих глаз.
– Это значит, что вас просто никогда не трогали по-настоящему. Еще не трогали.
– Джентльмен никогда не говорит с леди на подобные темы.
– А-а-а. Никогда не утверждал, что я джентльмен. Говорят, что я получаю большое удовольствие от своих многочисленный злодеяний.
По спине Элоис побежали мурашки:
– Кто вы?
Он еще раз пристально взглянул на нее. Словно паук, наблюдающий за мухой, попавшей в его паутину.
– Это зависит от того, кого вы будете спрашивать об этом. Некоторые утверждают, что я – сущий дьявол.
Элоис заметила, что узел с вещами больше не покоится на ее талии, а лежит подле мужчины. Шаль, в которую она уложила вещи, была развязана. Содержимое узла аккуратно разложено в центре кареты. Элоис поняла, что ее сорочка, чулки, подвязки и нижние юбки, платье, книги, мешочек с золотом и медальон подверглись тщательному осмотру.
Словно прочитав ее мысли, незнакомец взял в руки тоненькую цепочку и открыл медальон. Взглянув на потрет, он поднял брови в немом удивлении.
– Моя мать, – объяснила она неохотно.
– Вы очень похожи на нее.
Она пожала плечами, не желая показывать, что это замечание ей приятно.
– Вы хотели повидаться с ней? И поэтому покинули борт корабля?
Элоис могла бы солгать, но что-то свирепое в его взгляде заставило ее сказать правду.
– Моя мать умерла много лет назад.
– От чего?
Элоис долго молчала, прежде чем ответить. Тупая боль снова застучала в ее висках.
– Это был несчастный случай.
