Бенефис и другие юмористические рассказы - [47]

— Нѣтъ, нѣтъ, — сказалъ м. Стайль, изобрѣтательность котораго подчасъ измѣняла ему. — Разсказывайте вы. Это вашъ разсказъ.

Вдова смотрѣла то на того, то на другого.

— Скорѣе вашъ, сэръ, — сказалъ м. Буртонъ.

— Нѣтъ, я не разскажу, — сказалъ м. Стайль. — Это было бы несправедливо по отношенію къ вамъ, Буртонъ. Я совсѣмъ упустилъ это изъ виду, когда началъ. Конечно, вы были тогда еще молоды…

— Я не сдѣлалъ ничего такого, чего бы слѣдовало стыдиться, сэръ, — проговорилъ м. Буртонъ, трясясь отъ ярости.

— А для меня будетъ очень жестоко, если я ничего не услышу, — сказала м-ссъ Доттонъ съ самымъ своимъ обворожительнымъ видомъ.

М. Стайль бросилъ на нее выразительный взглядъ и, поджавъ губы, кивнулъ по направленію къ м. Буртону.

— Во всякомъ случаѣ, вы также были со мной въ трубѣ, сэръ, — сказалъ этотъ злополучный господинъ.

— Да, — возразилъ тотъ строго, — но для чего я тамъ былъ, старикъ?

М. Буртонъ не въ силахъ былъ отвѣчать; онъ могъ только вытаращивъ на него глаза, внѣ себя отъ бѣшенства.

— Для чего же вы тамъ были, адмиралъ Петерсъ? — освѣдомилась вдова.

— Я былъ тамъ, сударыня, — внушительно отвѣчалъ невозможный м. Стайль, — я былъ тамъ, чтобы спасти жизнь Буртону. Я никогда не покидалъ своихъ людей въ опасности, никогда. Въ какія бы передѣлки они ни попадали, я всегда употреблялъ всѣ усилія, чтобы вытащить ихъ оттуда. До меня дошелъ слухъ, что Буртонъ задыхается въ трубѣ дворца любимой жены султана, и я…

— Любимой… жены… султана? — проговорила, м-ссъ Доттонъ, едва переводя дыханіе и вытаращивъ глаза на м. Буртона, который какъ то безсильно съежился на своемъ стулѣ и глядѣлъ разинувъ ротъ, въ нѣмомъ изумленіи, на изобрѣтательнаго м. Стайля. — Богъ мой! Я… я никогда не слыхивала ничего подобнаго. Ну, должна сказать, что я удивлена!..

— И я также, — прохрипѣлъ м. Буртонъ. — Я… я…

— Какъ же вы спаслись, адмиралъ Петерсъ? — спросила вдова, отворачиваясь съ негодованіемъ отъ легкомысленнаго Буртона.

М. Стайль покачалъ головой.

— Разсказать вамъ это, значило бы замѣшать въ дѣло французскаго консула, — сказалъ онъ мягко. — Мнѣ не слѣдовало вовсе упоминать объ этомъ приключеніи. Буртонъ былъ, оказывается, благоразумнѣе меня.

Вдова пробормотала что-то въ знакъ согласія и снова окинула прозаическую фигуру своего прежняго поклонника взглядомъ, полнымъ презрительнаго любопытства. Съ нѣкоторой нерѣшительностью она пригласила адмирала поужинать у нея, и была, видимо, въ восторгѣ, когда онъ согласился.

М. Стайль вполнѣ наслаждался своей ролью адмирала, сожалѣя единственно только о томъ, что не было тутъ какого-нибудь опытнаго театральнаго режиссера, чтобы видѣть, какъ онъ ее проводитъ. По мѣрѣ того, какъ вечеръ приближался къ концу, важность его все увеличивалась; отъ добродушнаго протежированія злосчастнаго Буртона онъ перешелъ мало по малу къ строгости, и началъ уже даже прикрикивать на него. А разъ, когда онъ спросилъ у него, имѣетъ ли онъ намѣреніе ему противорѣчить, выраженіе его лица было такъ страшно, что хозяйка поблѣднѣла и вся затряслась отъ волненія.

У м. Буртона, въ свою очередь, было такое же выраженіе лица, когда они сошли съ крыльца м-ссъ Доттонъ, и онъ въ откровенныхъ, выразительныхъ словахъ спросилъ у м. Стайля, что означаетъ его поведеніе?

— Трудная была роль, — Джорджъ, — возразилъ тотъ. — Намъ слѣдовало бы сначала немного прорепетировать ее. Я сдѣлалъ все, что могъ.

— Все, что могъ? — яростно закричалъ м. Буртонъ. — Вралъ на меня неизвѣстно что, и командовалъ, словно мальчишкой!

— Мнѣ пришлось исполнять роль безъ всякой подготовки, Джорджъ, — повторилъ м. Стайль твердо. — Ты самъ прежде всего вовлекъ себя въ затрудненіе, назвавъ меня адмираломъ. Въ слѣдующій разъ я постараюсь сдѣлать лучше.

М. Буртонъ съ злобной гримасой отрѣзалъ, что никакого слѣдующаго раза не будетъ, но м. Стайль на это только улыбнулся, какъ человѣкъ, несравненно лучше освѣдомленный. Не слушая равно ни намековъ, ни даже просьбъ отправиться поискать себѣ потѣхи куда-нибудь въ другомъ мѣстѣ, онъ продолжалъ жить у товарища, и тому вскорѣ пришлось испытать всѣ неудобства и невзгоды, обыкновенно обильно усѣивающія путь лжеца.

Когда они опять посѣтили вдову, возникло новое осложненіе: всякому даже самому поверхностному наблюдателю, стало бы очевидно, что она и м. Стайль пришлись сильно по вкусу другъ другу. Они тутъ же начали обмѣниваться нѣжными взглядами, а въ третье посѣщеніе м. Буртону пришлось быть изумленнымъ и скандализованнымъ свидѣтелемъ сильнѣйшаго и самаго опредѣленнаго флирта. Отчаянная попытка съ его стороны перевести разговоръ на болѣе безопасную и, по его мнѣнію, болѣе подходящую тему, только подчеркнула его пораженіе. Ни тотъ, ни другая не обратили на него никакого вниманія, и, минуту спустя, м. Стайль назвалъ вдову „дерзкой плутовкой" и сказалъ, что она напоминаетъ ему герцогиню Марфордъ.

— Было время, когда я считалъ ее самой прелестной женщиной въ Англіи, — сказалъ онъ выразительно.

М-ссъ Доттонъ наивно улыбалась и опускала глазки. М. Стайль придвинулъ свой стулъ поближе къ ней и взглянулъ на пріятеля.

— Буртонъ, — сказалъ онъ.

— Сэръ? — огрызнулся тотъ.