Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры - [24]

С 1827 до начала 1830 г. в жизни Дизраэли не происходило ничего особенного: он хандрил, был нездоров. Родные и Сара Остин тревожились по этому поводу, заботились о болящем. Есть несколько мнений о том, что за недомогание было у Бенджамина. До конца этот вопрос не выяснен, но, вероятно, близок к истине Блэйк, заметивший, что это было «нервное потрясение».

Естественно, возникла идея о путешествии Дизраэли в теплые края, где мягкий климат, солнце и море должны были поправить его здоровье. Но забота о здоровье была не единственной причиной, в силу которой Бенджамин стремился покинуть холодные берега туманной Англии. Долги отравляли его существование. Некоторые кредиторы, не дождавшись уплаты в срок, пошли по пути закона и обратились к шерифу. Агенты шерифа стали донимать несостоятельного должника, а он шел на различные уловки, чтобы ускользать от встреч с ними. Создалась ситуация, многократно описанная Чарлзом Диккенсом в его романах. В этих условиях возник совсем уж фантастический план. Дизраэли обратился к Остину с идеей покупки поместья, которое могло бы обеспечить ему место в парламенте, а члены парламента пользовались «иммунитетом от долгов», т. е. их нельзя было посадить в долговую тюрьму.

Для покупки поместья нужны были деньги. Где их взять? Естественно, возникает мысль об отце, но, как замечает Жермен, «даже в нормальных условиях Исаак Д’Израэли не мог ссудить ему достаточно денег для покупки такой собственности. Он не был богатым человеком». Вернее, Исаак не был очень богатым человеком, но он не был и бедным. Именно в это время он приобрел для себя загородный дом Брэденхэм. Ни на этот раз, ни в дальнейшем он не пытался радикально помочь сыну выпутаться из долгов. Поездка за границу была значительно более простым средством стать недосягаемым для кредиторов и стоящего на страже их интересов шерифа. Бенджамину нужно было выиграть время, а там как-то все уладится. Он писал Остину: «Как говорил великий Фридрих, время — это все».

Поездка за границу, да еще на длительный срок, тоже ведь требовала немалых денег. Интересно, что и эти деньги не поступили от отца. Сара Остин и ее муж приходили на помощь Бенджамину в его бесконечных финансовых затруднениях чаще, чем его семья. Остины, особенно Сара, питали к Бенджамину большую слабость: сами они были бездетны. Вот и теперь, в марте 1830 г., когда «взгляд Дизраэли был обращен в сторону Ближнего Востока, а кредиторы нажимали, требуя уплаты долгов», его выручил Остин. Поверенный был состоятельным человеком, дела его шли хорошо, и он согласился одолжить Бенджамину 50 фунтов. Этого хватило, чтобы удовлетворить самых настырных кредиторов, и Дизраэли наконец мог открыто появиться в Лондоне.

В конце концов Остин обеспечил финансовую сторону поездки Дизраэли в район Средиземного моря и Ближнего Востока. Он не практиковал широко финансовые операции, но все же получил под свою гарантию от одного из лондонских банков письмо, предоставлявшее возможность Бенджамину получить от различных банкиров на Мальте, в Измире и Константинополе деньги на путевые расходы на общую сумму в 500 фунтов стерлингов.

Дизраэли отправился в путешествие 28 мая 1830 г. Поездка продолжалась 16 месяцев и имела важное значение для Бенджамина. Путешествие благотворно сказалось на его здоровье, хотя следует иметь в виду, что и в момент отъезда путешественника самочувствие его уже было таково, что позволяло предпринять длительную и довольно трудную поездку. Он пристально изучал страны Средиземноморья, их обычаи, культуру, историю. Без этого Дизраэли не смог бы написать некоторые из последующих романов. Близкое знакомство с этим регионом формировало не только Дизраэли-писателя, но и Дизраэли-политика. Впечатления, приобретенные в поездке, сказывались впоследствии на взглядах Дизраэли на внешнюю и имперскую политику Англии.

Одному путешествовать скучно, неудобно и небезопасно. Поэтому Дизраэли отправился в путь вместе с Джорджем Мередитом. Они были друзьями с детских лет, их семьи поддерживали тесные отношения, и юноши за шесть лет до этого вместе путешествовали по Бельгии и по Рейну. Сестра Бенджамина Сара и Джордж Мередит много лет любили друг друга, но возражения родственников с его стороны мешали им пожениться. Теперь, накануне отъезда, все препятствия были преодолены, и обе семьи условились, что молодые люди вступят в брак сразу же по возвращении Джорджа из путешествия.

Друзья прибыли в Гибралтар в конце июня. Бенджамин ехал под воздействием психологической травмы, возникшей в связи с тем, что критика разнесла в пух и прах его роман. Поэтому он поумерил свой апломб и в первые дни по приезде в Гибралтар вел себя сдержанно. Но вдруг все изменилось. Английская колония здесь была немногочисленной и состояла из административных чиновников и военных местного гарнизона. Совершенно неожиданно для себя Дизраэли обнаружил, что местное общество вопреки негативному мнению метрополии высоко оценивает «Вивиана Грея» и считает его «одним из шедевров девятнадцатого столетия». Бенджамин, вначале самокритично говоривший в местном обществе о своем произведении, вскоре заметил, что его слушатели действительно высоко оценивают роман. Это было естественно, ибо колониальные чиновники и армейские офицеры имели свое мнение о забавной книге и в тонкости ее оценки критиками-литераторами не вникали, да, вероятно, и не знали о ней. В письме к отцу Бенджамин рассказывает, что «вначале я извинялся, говорил о глупостях юности и что мне стыдно и т. п. Но, убедившись, к своему удивлению, что они говорят вполне искренне, и опасаясь, что они по глупости примут мою последнюю оценку романа, я радикально изменил свою позицию, сделал это как раз вовремя и стал держаться весьма важно». И тут же он убедился, как существенно необходимо вести себя уверенно, ибо люди часто оценивают человека именно по этому признаку.