Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры - [158]

Что касается ситуации в партии, то Дизраэли подчеркивал: «Положение требует молодых сил и энергии. Когда они будут найдены — а они будут найдены, — я удалюсь с поклоном». Он был убежден в том, что именно консервативная партия явится источником этих новых сил: «Партия тори существует уже более полутора столетий как организованная политическая сила, пережившая потерю американских колоний, время Наполеона Первого, билль о реформе лорда Грея. И от нее нельзя избавиться, как от нагара на свече».

Этот анализ Дизраэли оправдала история. Если бы он составлял сегодня перечень испытаний, через которые было суждено пройти консервативной партии Англии, ему пришлось бы назвать первую и вторую мировые войны, революционные волны, поднявшиеся над миром после этих войн, распад Британской империи. И в наши дни, в 90-е годы XX в., консервативная партия уверенно держит власть в своих руках. Это удивительный исторический феномен, демонстрирующий поразительную способность приспосабливаться к вечно изменяющейся обстановке в стране и во всем мире. В свое время Бенджамин Дизраэли многое сделал для того, чтобы консервативная партия стала тем, что она есть в наши дни.

НЕОТВРАТИМОСТЬ НЕИЗБЕЖНОГО

Дизраэли покинул дом № 10 на Даунинг-стрит 25 апреля 1880 г. В этом трехэтажном особняке находится официальная резиденция английских премьер-министров. На первом этаже расположена комната, где проходят заседания правительства, на третьем этаже — квартира главы правительства. Он въезжает в казенную квартиру в момент вступления в должность и освобождает ее, как только покидает этот пост.

Массивная дверь с цифрой «10» захлопнулась за ним навсегда. Дизраэли отправился к себе в Хьюэндин. Он много лет мечтал пожить там весной и летом: по его мнению, это было лучшее время для жизни на природе. И теперь наконец такая возможность представилась. Он не строил иллюзий на будущее. Правительство Гладстона прочно утвердилось минимум на 6 лет: у него было устойчивое большинство в парламенте, и новые выборы были делом далекого будущего. А Дизраэли шел уже 76-й год, да и здоровье его было плохое.

Но характер отставного премьер-министра оставался по-прежнему активным и динамичным. И даже теперь, на закате жизни, он собирался не только наслаждаться природой, но и принимать посильное участие в политической и общественной жизни, а также писать новые книги.

Через два дня после того, как Дизраэли покинул Даунинг-стрит, королева дала ему прощальную аудиенцию. В знак большой симпатии и признательности Виктория подарила ему свою бронзовую статуэтку и пожала руку, когда он по придворному ритуалу «целовал ручки» монархини. Впоследствии он трижды гостил у королевы в качестве частного лица. Дружба между ними продолжалась, они часто писали друг другу письма. Виктория спрашивала его совета по трудным вопросам, Дизраэли давал эти советы, причем делал это ответственно, взвешенно, сдержанно.

Дизраэли оставался лидером партии консерваторов. Это означало, что ему время от времени нужно было наведываться в Лондон. Дома своего у него там не было со времени кончины жены. Банкир Альфред Ротшильд предоставил Дизраэли обширные покои в своем доме, и он мог чувствовать себя в них свободно и уютно. Дизраэли упорно размышлял о пройденном жизненном пути, о политической катастрофе, постигшей его на последних парламентских выборах.

В Хьюэндин, хотя и не очень часто, приезжали друзья и коллеги. С ними он беседовал о политике и литературе. Один из них, Рональд Говер, вспоминал, что Дизраэли все возвращался к парламентским выборам 1880 года.

— Я самый несчастный из всех смертных, — говорил он. — Шесть неурожаев один за другим, каждый последующий хуже предыдущего, явились причиной моего свержения. Как Наполеона, меня сломила стихия. Но со всем этим уже покончено.

В этих словах — свидетельство того, какими мерками измерял Дизраэли собственную роль и место в истории. Имя Наполеона упомянуто совсем не случайно.

До конца дней своих Дизраэли не утратил глубокой ненависти к своему политическому противнику Гладстону. Однажды на одном из приемов дочь Гладстона, показывая на какого-то дипломата, спросила Дизраэли:

— Кто это такой?

В ответ она услышала:

— Это самый опасный политик в Европе, если не считать меня, как сказал бы ваш отец, или, как я бы предпочел заметить, если не считать вашего отца.

«Я думаю, что этот отъявленный негодяй, — писал он о Гладстоне, — настолько злобный человек, что он не задумается ввергнуть нас в большую войну, с тем лишь чтобы удовлетворить свое маниакальное тщеславие».

В марте 1881 г. Дизраэли произнес в палате лордов свою последнюю важную речь. Поводом явилось намерение правительства эвакуировать Кандагар, город на юге Афганистана.

— Но, милорды, — заявил он, — ключом к Индии является не Герат и не Кандагар. Ключ к Индии находится в Лондоне.

В этих словах заложен большой смысл. Мощь Англии, ее ресурсы, ее парламентская система — все это было ключами к Индии.

Поселившись в Хьюэндине, Дизраэли сразу принялся писать роман, известный под названием «Эндимион». Ни материальные, ни какие-либо другие факторы не заставляли его на этот раз взяться за перо. И дело было не только в том, что его деятельная натура не терпела бездеятельности. Дизраэли был настоящим, хотя и своеобразным писателем: писать для него было естественной потребностью.