Бельзенский экспресс [Экспресс «Берген-Бельзен»] - [3]

Внезапно Симистер сообразил, что обычно он проходил справа от ограды, но сегодня его почему-то увлекло влево. От этой досадной мелочи, усугубившей безрадостный день, он прямо-таки вскипел и решительно двинулся поперек потока, игнорируя недовольные возгласы окружающих и суровый взгляд охранника.

Он собирался пройти остаток пути пешком, но в гневе совсем забыл об этом и спохватился, только когда влез в автобус. Давка внутри была чудовищная, хуже, чем в поезде, а люди вокруг вели себя как полные придурки, и Симистер горько пожалел о своей забывчивости. Так и подмывало выйти, плюнув на деньги за проезд, но он очутился в ловушке, стиснутый в задней части автобуса; к тому же совершенно не хотелось предстать в глазах окружающих полоумным типом, у которого семь пятниц на неделе.

Вскоре к скоплению раздражителей, его одолевавших, добавился новый — запах выхлопных газов, ведь мотор автобуса располагался как раз сзади. Симистер немедленно ощутил дурноту. Он разъяренно огляделся, однако другие как будто не улавливали этого запаха или принимали его как неизбежность.

Через пару кварталов вонь сделалась настолько нестерпимой, что Симистер твердо решил выйти на следующей остановке. Когда он принялся проталкиваться к дверям, толстуха рядом смерила его настолько безразличным взглядом, что Симистер, чей рассудок, возможно, был слегка затуманен тошнотой, словно впал в прострацию; он очнулся через несколько секунд и продолжил движение. Как ни удивительно, апатичное лицо этой женщины висело у него перед глазами весь день.

Вечером после работы он заглянул в хозяйственный магазин. А поужинав, к изумлению жены, затеял возню в прихожей.

— О, ты все-таки меняешь засов, — сказала она.

— Ты же сама попросила.

— Да, но не думала, что ты соберешься…

— Ну, почему бы и нет. — Он закрутил до отказа шуруп и отступил, оценивая дело своих рук. — Мы должны чувствовать себя в безопасности.

Потом наконец припомнил, что утром намеревался выбросить книги. Стол в прихожей пустовал.

— Где они? Что ты с ними сделала?

— С чем?

— С этими дурацкими книжками.

— А… Я снова их упаковала и отдала почтальону.

— И зачем тебе это понадобилось? Там же не было обратного адреса. А вдруг мне приспичило бы их прочитать?

— Ты же сам говорил, что их принесли по ошибке и что ты ненавидишь войну.

— Да, но… — Симистер осекся.

Безнадежно; он не сможет внятно объяснить, почему для него важно самому избавиться от книг, собственными руками бросить их в мусорный ящик. Признаться, он и сам не до конца понимал, почему это так важно.

Он прошелся по прихожей.

— В общем, почтальон все забрал, — подвела итог жена. — Ты сам виноват.

— Ладно, ладно, — примирительно проворчал Симистер, направляясь в спальню.

Той ночью его разбудил уже не стук в дверь, а громкий треск дерева, сопровождавшийся металлическим скрежетом, как если бы кто-то сломал замок.

В мгновение ока Симистер выскочил из постели, полусонный, но обуреваемый праведным гневом. Вот мерзавцы! Хулиганство — это одно, а преднамеренная порча чужой собственности — уже совсем другое. Он преодолел половину лестницы, когда ему пришло в голову, что недавний грохот таил в себе угрозу. Пожалуй, малолетние преступники, взломавшие дверь, вряд ли запаникуют при виде безоружного домовладельца.

И тут он увидел входную дверь — совершенно целую.

Изрядно озадаченный и терзаемый мрачными подозрениями, он осмотрел первый этаж, даже спустился в подвал, гадая, что могло так шуметь. Водонагреватель? Оползень груды угля? Нет, все вроде бы в порядке. Может, упала решетка на крыльце?

Эта мысль побудила его выйти за порог и осмотреться. Когда он обернулся, позади кто-то стоял.

— Прости, я не хотела тебя пугать, — извинилась жена. — Что стряслось, Джордж?

— Не знаю. Мне почудился посторонний звук. Как будто что-то разбилось.

Он ждал, что жена снова ударится в панику из-за грабителей, но она лишь молча смотрела на него.

— Хватит тут торчать, — бросил он. — Идем спать.

— Джордж, тебя что-то тревожит? Что-то, о чем ты мне не рассказываешь?

— Да ерунда это все. Идем.

На следующее утро Симистер столкнулся с Холстромом еще на платформе, и они бегло обсудили, прольются ли низкие тучи дождем, прежде чем поезд доберется до вокзала. Поблизости слонялся тот тип в чересчур просторном пальто, но Симистер не удостоил его и взглядом.

Поскольку наступили банковские каникулы, в вагоне нашлись пустые места, и Симистер с Холстромом расположились с удобством. Как обычно, Холстром достал газету. Симистер ждал, что вот-вот начнется привычная идеологическая накачка, — ждал с некоторой опаской: как правило, его не смущали замшелые страхи собеседника, но сегодня он ощущал себя до странности уязвимым.

Так, начинается. Холстром покачал головой:

— В Чехословакии все плохо, дружище. Может, мы слишком сурово обошлись с нацистами?

К своему удивлению, Симистер услышал, как отвечает, отчасти нервически лукавя, а отчасти не в силах справиться с нехарактерным раздражением:

— Не глупите! Эти крысы заслужили свою участь, с ними еще мягко обошлись!

Холстром опустил газету.

— А, так вы, значит, передумали насчет нацистов?

Симистеру вдруг почудилось, будто кто-то произнес низким безжалостным голосом вполне отчетливо: