Белый волчонок - [18]

Рукопожатие ожидаемо сильное, но без перебора. Я называюсь в ответ.

— Владимир Истровский, — представляется другой, на миг нерешительно замерев, прежде чем коснуться руки.

— Значит, не один я умудрился накосячить, — довольно улыбается здоровяк и оборачивается ко входу. — И, судя по всему, не только мы вдвоем.

У меня натурально падает челюсть. И черт с ним, что девчонка, которая входит в помещение, красивая. Миниатюрная, фигуристая и по-детски курносая. Но из копны ее ярко-рыжих волос торчат самые настоящие кошачьи уши.

Почему я думаю, что они настоящие? Да она ими шевелит во все стороны, как эхолотом. Я подбираю челюсть и моргаю. Ушки никуда не исчезают, на хитром лице сияет улыбка.

— Ты — прикольный, — она тычет в мою сторону маленьким пальчиком и неуловимо быстро оказывается рядом. — Как необычно.

Девушка запускает руку в мои волосы, с любопытством разглядывая. Я даже не сопротивляюсь, уставившись на пушистые уши, живущие какой-то своей жизнью. Одно направлено ко мне, другое к двери. Это что вообще? Мутация или другая раса?

Ее спутник, не менее рыжий парень, но уже далеко не миниатюрный, походит к нам, мягко отводит ее руку и чуть отодвигает в сторону.

— Я извиняюсь за манеры моей сестры. Илена, ты бы хоть познакомилась сначала, прежде чем лапать.

Девчонка краснеет, но не похоже, что ей стыдно. Уж скорее от удовольствия. Милашка изображает поклон и протягивает руку. К счастью, без кошачьих когтей.

— Илена Каритская. А этот зануда мой брат, Сашенька.

— Александр Каритский, — тот двигает сестру еще дальше, пожимает мне руку.

За их спинами, устало облокотившись на стену, стоит последний из присоединившихся. Неприметный с первого взгляда, при рассмотрении в первую очередь поражающий глазами. Смертельно вымотанного человека.

Он неодобрительно качает головой, проводит рукой по коротко стриженным, по-военному, волосам и вздыхает. Когда до него доходит очередь, называется Олегом Саницким.

Вот он значит какой, цвет молодой столичной аристократии. Все эти фамилии я видел в списках влиятельных родов. На верхушке этих списков. Вроде нормальные ребята, на первый взгляд.

И тут заходит еще девушка. Девчонкой назвать ее язык уже не поворачивается. Гордая осанка, презрительно поджатые губы, ледяной взгляд из под идеально ровной челки. Все прямо таки кричит — вы говно, а я королева.

Она, проигнорировав всех, проходит к дальней парте и садится, демонстративно отвернувшись. Ну вот и госпожа высокомерие, все в порядке, а я уже переживать начал.

— Это Эратская, — Илена опять стоит вплотную, поднявшись на цыпочки и шепча. — Фрр, злючка.

Она мне сейчас натурально фыркнула в ухо? Рыжая уже устраивается за партой, умудрившись в такой тесноте закинуть ногу на ногу. Да так, что и без того короткая юбка задирается почти по пояс.

Ничего там разглядеть нельзя, чертовка же подмигивает. Я отворачиваюсь, не время засматриваться на женские ножки.

Сажусь через парту дальше, за ее братом. Просто, чтобы не иметь возможности отвлекаться на созерцание прелестей. С таким эмоциональным вихрем связываться точно не стоит.

— Все собрались, прекрасно.

Верховная жрица входит в комнату и встает между нами и доской. Она медленно обводит всех взглядом голубых глаз, заставив затихнуть. Я непроизвольно сглатываю, женщина впечатляет.

Совсем уже немолодая, но выглядит она по-царски. Не высокомерно, как упомянутая Эратская, а гордо. И даже немногие морщины лишь подчеркивают ее статусность. От жрицы веет силой и властью.

Образ училки с линейкой тут же выветривается из моей головы. С такой даже мысленно шутить не хочется. Я жалею, что не сел в самом дальнем углу.

— Каждый из вас сумел отличиться, нарушив принципы нашего общества. Ну, кроме Истровского, — ее голос теплеет, еле уловимо. — Только он здесь по своей воле.

Так, значит у нас тут своеобразный класс коррекции. А Володя настоящий ботан, раз сам попросился. Хотя, может он друга пришел поддержать.

— И раз вели вы себя, как неразумные дети, отношение у меня к вам будет именно такое. Если кому-то это не понравится, если кто-то вдруг подумает спорить или возражать — я вас не держу. Может вы и считаете это наказанием, но это ваш шанс. Возможно, последний, — ее взгляд останавливается на мне.

Я сдерживаюсь и сижу ровно. Не к месту проснувшаяся паранойя вопит, что нас видят насквозь. Выдыхай, Игорек, она против тебя ничего не имеет.

— Обращаться ко мне можете «госпожа София». Можно просто «верховная». Мы начнем с самых основ. Кто мне скажет, на чем строятся принципы процветания империи?

— На истине Маат, — отзывается здоровяк.

— Как лаконично, Покровский. Молодец, свободен? Не надо мне выплевывать заученные фразы. Пока до вас не дойдет зачем, бесполезно знать как. Кто еще хочет высказаться?

— Это баланс, — бурчит замученный Саницкий.

— Что? — жрица переводит взгляд на него и хмурится.

Олег выпрямляется, прокашливается:

— Баланс. Порядок. Взаимодействие. Воздаяние и плата, — парень уже не бубнит, но заметно, что каждое слово дается ему нелегко.

— Коротко, но ближе. Хоть что-то ты вынес из своего необдуманного решения. Я тут не для того, чтобы судить вас. Я тут для того, чтобы вы вспомнили. Для чего все это, — она машет рукой к потолку, — нужно. А теперь поговорим об истине Маат.