Белый ветер - [33]
— Я вот что полагаю… — сказал он и поделился своим планом с Русановым.
— Что ж, правильно, — согласился тот. — Вот видишь, шевельнул мозгой и сразу сообразил. И воцарится мир и покой: и ты доволен будешь, и Томин, и капитан, и гвардейцы. А может, начальник склада войдет в твое положение и лыжи даст?..
Он снова весело рассмеялся.
Потом оба озабоченно посмотрели на часы и заторопились. Рабочий день продолжался. У каждого из них было еще множество всяких дел…
Главным делом Левашова в тот день стала добыча лыж. Он отправился к начальнику склада, представился, сочувственно и терпеливо выслушал его рассказ о бесчисленных бедах и невзгодах, а потом, доверчиво улыбнувшись, попросил новые лыжи.
Его собеседник изменился мгновенно. Произошло волшебство: только что стоял один человек — несчастный, согбенный грузом забот, готовый, но — увы! — не могущий всем помочь — и вдруг словно испарился. А на его месте возник другой — сухой, саркастичный, недоступный, с укоризной во взгляде: видать, и ты такой же, как все, обмануть норовишь, урвать неположенное, а мне-то показалось…
Начальник склада вскоре вспотел, голос его сорвался, он замахал руками: «Где я их возьму?.. Всем нужны! Все хотят быть чемпионами!»
А Левашов по-прежнему улыбался и негромко, но настойчиво повторял, что все свои надежды возлагает на него, начальника склада, что солдаты хотят отстоять свой титул чемпионов, а без новых лыж это невозможно, что Томин, этот образцовый командир взвода, совсем в отчаянии… Выслушав бурные возражения начальника склада, Левашов все с той же улыбкой вновь заводил свою пластинку.
— Да ты-то, сам-то чего воюешь?! — кричал начсклада. — Не успел прийти — уже воюешь! Кто с тебя спрашивать будет? А ты воюешь! — Он без конца повторял это слово, будто бросал Левашову обвинение в тягчайшем грехе.
И вдруг сдался. Отрешенно махнул рукой, нацарапал что-то на бумажке и сказал почти шепотом: «Пусть приходит получать… этот твой Томин. Развоевались тут…»
Левашов горячо поблагодарил и отправился к Томину. Он шел неторопливо, солидно, улыбка слетела с его губ, он даже немного хмурился, хотя с трудом скрывал радость. Как ни странно, но маленький этот эпизод имел для него большое значение. По существу, то был первый случай, когда Левашов сумел что-то конкретное сделать для своих гвардейцев. Нет, конечно, он не подвез им в бою, рискуя жизнью, необходимые до зарезу патроны, он всего лишь сумел «выбить» у несговорчивого начсклада новые лыжи. И все же он маленькую моральную победу одержал, сумел убедить, объяснить, уговорить, доказать, сумел стать оратором и дипломатом, проявил в споре непоколебимую настойчивость.
В порядке самокритики Левашов тут же отметил, что начсклада все же не великий мастер красноречия, да и два десятка пар лыж еще не точка опоры, с помощью которой можно перевернуть мир. И все же… И все же он испытывал чувство удовлетворения.
Когда он пришел к Томину, взвод был на строевой подготовке. На плацу, где уже не было снега, а лишь внезапно — так бывает в марте — откуда-то налетела стремительная поземка, занимались десантники.
Они разошлись по отделениям и маршировали по одному, по двое, совершали повороты. Сам Томин расхаживал по плацу, невысокий, жилистый, внимательно поглядывал на своих гвардейцев, изредка делал короткие замечания. Иногда он сам начинал печатать шаг, подчеркнуто, чтоб было нагляднее, ставил ногу, выносил руку. Требовал повторения.
Увидев заместителя командира роты, громко скомандовал «Смирно!», отдал рапорт.
— Постройте взвод, — сказал Левашов.
— Есть, построить взвод!
Через минуту солдаты замерли в общем строю и с любопытством ждали, что скажет замполит.
— Товарищи гвардейцы, — немного торжественно произнес Левашов, — скоро соревнования по лыжам на первенство гарнизона. Я знаю, что вы уже дважды становились победителями. Надеюсь, что станете ими в третий раз. Для этого у вас есть все: прекрасный командир, мастер спорта, опыт, желание. Однако, как мне сообщили, не хватало новых лыж. Теперь есть и они! — Левашов потряс над головой накладной и передал ее Томину.
Солдаты зашумели.
— Смирно! — строго прикрикнул Томин. — Продолжайте занятия!
Они отошли с Левашовым в сторонку.
— Ну, товарищ лейтенант, — Томин сиял, — уважили! Мы всем теперь покажем! Если первого места не займем, пусть из меня самого лыжи делают! Сегодня же получу их — и начнем осваивать.
Он бы еще долго благодарил, но Левашов посоветовал не терять времени, как бы начсклада не передумал…
Томин, попросив разрешения, помчался с тремя гвардейцами на склад. А Левашов, посмотрев на часы и убедившись, что обеденное время наступило, направился в столовую.
У него было легко на душе. Сегодня он действовал, как полагается настоящему политработнику. Так, по крайней мере, ему казалось.
ГЛАВА V
На поляне между двумя соснами полоскался красный выцветший транспарант с белой надписью: «Старт — финиш». Суетились судьи с повязками на рукавах, радисты без конца повторяли позывные, налаживая связь по дистанции. Оркестранты дули пока еще не в трубы, а на озябшие руки. Подъехала и остановилась санитарная машина. На поляне слышались негромкие разговоры, шуршание тормозящих лыж, стук палок, порой все перекрывали гулкие, но неясные команды, доносившиеся из висевшего на дереве репродуктора.
