Белый рынок - [35]

Уэверу претила сама мысль о возможности физической борьбы с преступностью. Он предпочитал иметь дело со справочной юридической литературой, где находил соответствующую статью закона, которая позволяла ему уничтожать противника, ловко используя возможности судебной процедуры. Его разящий дар диалектически анализировать ситуацию и представлять доказательства зачастую загонял в тупик прокурора, а присяжных заставлял по-новому взглянуть на очевидные, казалось бы, улики.

Используя возможности судебного процесса, выступая перед судьями, уже в силу своего профессионального опыта мало склонными к снисходительности, он не раз добивался блистательного успеха. Поэтому, рассуждал он, стоит ли ввязываться в драку в самом прямом смысле этого слова? Многолетний опыт выковал у него убеждение, что слово несравненно сильнее самого крепкого кулака.

Гаррет закончил.

— Клэм, — констатировал Уэвер благожелательно, — ты ужасный шутник. Если бы я сейчас послушался своего внутреннего голоса, то немедленно внес в повестку дня ближайшего заседания коллегии адвокатов вопрос о твоем исключении.

Гаррет расхохотался.

— У тебя ничего не получится, — возразил он. — Убийство мерзавца, покушавшегося на мою жизнь, не есть преступление. С другой стороны, не забывай, что ты уже согласился мне помогать.

— Ну, конечно! — вспылил Уэвер. — Ты, как всегда, стараешься приготовить меня под собственным любимым соусом. К несчастью, ты мой партнер, то есть обладаешь равными со мной правами, и я не имею возможности на тебя давить.

Он вздохнул и скорбно продолжал:

— Если бы я вновь заключал с тобой контракт, то первым делом изменил бы статью десятую, которая ставит нас с тобой на одну доску. Откровенно говоря, ты в нашей профессии еще новичок. И все, чему научился, узнал от меня.

— Тогда на что же ты жалуешься? — парировал Гаррет. — К тому же, в мои годы ты самым решительным образом боролся с негодяями, препятствовавшими отправлению правосудия. И доказательств тому целые тома. Если забыл славную молодость, справься в собственном архиве. Ты был решителен, непреклонен и смел, Том, и никогда себе не изменял. Уверен, что на самом деле эта твоя перестраховка не более чем маска.

Уэвер был одновременно и польщен, и раздражен этим панегириком.

— Рассмотрим-ка этот вопрос еще раз и с самого начала, — предложил он, откашлявшись. — Во-первых…

— О, нет! — прервал его Гаррет. — Теперь уже вопрос следует рассматривать в другой плоскости, и я прошу тебя понять это. Доказательства невиновности Ален Сэмпл опираются отныне на другие факты, причем совершенно новые. Спектакль выходит на более масштабную сцену, потому что число актеров заметно возросло. При этом из-за кулис выдвинулась мощная темная сила. И мы потеряем право считать себя честными людьми, если позволим ей безнаказанно творить зло.

— Да ты, погляжу, моралист! — съязвил Уэвер.

— Том, мы не имеем права забыть того, что наделал Джаспер Фергюссон, этот излечившийся наркоман. Наркотики совершенно растлили его душу. Не имеем права мы забывать и о сестре Крэга, погибшей в состоянии «ломки». Неужели ты согласишься с тем, что свиньи, собственными руками несущие людям горе и страдания, не понесут никакого наказания за свою грязную игру, подвергшись лишь общественному осуждению?

— Ничего подобного и в мыслях у меня не было, — возмутился Уэвер. — Что ты мне морочишь голову?

— Я отнюдь не морочу тебе голову. Просто хочу разбудить совесть, совесть отца семейства. Предположим на секунду, что одна из твоих дочерей…

— Прекрати это, Клэм! От твоих слов дрожь пробегает по телу.

Гаррет откинулся в кресле и печально взглянул на Уэвера.

— Ты согласен со мной, Том?

— Да, это ужасно! Как это только Господь Бог, который все знает и будет последним нашим судией, может спокойно взирать на безобразия, творящиеся в этом грешном мире?

— Это все слова. Можно подумать, что ты ни разу в жизни не сталкивался с преступлением! — ответил Гаррет с иронией. — Бери скорее свои игрушки и беги играть в песочницу, дитя невинное! Человек — не лучшее создание Бога хотя бы потому, что появился на свет лишь на шестой день творения, то есть не в самой благоприятной обстановке. Все это так, Том, но все же каждый человек несет ответственность за будущее всего рода человеческого. Те, кто уклоняются от этой ответственности, по сути дела, попустительствуют преступникам и становятся их невольными соучастниками. Ради сохранения своего душевного покоя, который для них одновременно и щит, и шоры, они готовы закрыть глаза даже на самое вопиющее преступление перед Богом и людьми. А когда сами становятся жертвами, первыми начинают взывать о помощи.

Уэвер принял кислый вид.

— Благодарю, — сказал он, — я в подобных нравоучениях не нуждаюсь.

В дверь кабинета постучали.

— Войдите, — пробурчал Уэвер.

Мисс Дороти Фокси, секретарь конторы, плоская, как доска, с кислой миной на лице, приоткрыла дверь. Ее голова с маленькими блестящими ледяными глазками напоминала седовласую игуану.

— Инспектор Крэг, — объявила она неожиданно мелодичным голосом.

— Пусть войдет.

Тяжело переступив порог, в кабинет вошел несколько смущенный Крэг. Он взглянул на адвокатов.