Белый рыцарь - [22]

— Миледи?

— Разве вы не собираетесь перенести меня через порог?

Маркиз непонимающе уставился на неё:

— Прошу прощения?

— Я полагала, что по общему правилу все женихи на руках переносят своих невест через порог.

— Правилу?

Грейс кивнула.

— Если им пренебречь, это может привести к ужасным последствиям для брака.

Интересно, какие же последствия могут оказаться ужаснее того обстоятельства, что жених с невестой совершенно незнакомы друг с другом.

— Думаю, это справедливо только для тех, кто верит в подобную чепуху.

Грейс не двигалась с места и только глядела на него через порог.

— Я бы предпочла не искушать судьбу.

Кристиан сверлил её взглядом. Как он заметил, Эмброуз стоял неподалеку, прислушиваясь к разговору.

— Миледи, пока вы не заснули в дверях, предлагаю вам воспользоваться собственными ногами, чтобы войти в дом.

— Но я…

— О, Боже правый! Женщина, будь по-твоему!

Грейс испуганно втянула в себя воздух, когда Кристиан вдруг подхватил её на руки. Она оказалась к нему ближе, чем за весь прошедший день, настолько близко, что могла почувствовать исходящий от него чистый, мужской запах — сандалового дерева, и чего-то ещё — какой-то пряный аромат. Неожиданное ощущение его крепких рук, тёплого тела, прижимающегося к ней, было новым и до странности успокаивающим, и когда он, внеся Грейс внутрь, опустил её на пол, она вдруг почувствовала, что ей недостаёт этого ощущения.

Сам маркиз, тем не менее, был ничуть не впечатлён.

— Надеюсь, теперь за судьбу можно не волноваться, — обронил Кристиан, и, развернувшись, направился дальше вглубь дома.

Внешний вид здания показался Грейс устрашающим, но то, что она увидела внутри, поистине ошеломило её. В круглом помещении в нишах, вырезанных прямо в гранитных стенах, были установлены мраморные римские статуи. Вместо того, чтобы поместить их там, где на них бы смотрели и восхищались, статуи подняли на такую высоту, что у каждого входящего возникало чувство, будто на него сверху вниз взирает собрание верховных владык. По периметру комнаты выстроились массивные алебастровые колонны, а вырезанный в камне герцогский герб Уэстоверов украшал стену над аркой центрального входа. Пока они шли, звук их шагов эхом отражался от мраморного пола и устремлялся ввысь к потолку, укреплённому дубовыми балками, по размеру своему не уступающими корабельным мачтам.

В дальнем конце галереи из тени возникла фигура, державшая несколько мерцающих свечей в изогнутом канделябре: экономка, одетая в тёмную юбку и белый льняной чепец, присела в реверансе, неожиданно попытавшись при этом слабо улыбнуться, а затем замерла рядом с негнущейся фигурой Эмброуза.

— Добрый вечер, миссис Стоун, — произнёс Кристиан.

— Лорд Найтон, мы так рады видеть вас снова, — подскочила та.

— Позвольте представить вам обоим мою жену, леди Найтон.

Дворецкий почтительно склонил голову, пробормотав «миледи», в то время как экономка поспешно опустилась в очередном реверансе:

— Добро пожаловать в Уэстовер, миледи.

— Покажите леди Найтон наши комнаты и помогите ей с вещами. Мы проделали неблизкий путь, а утром, первым делом, снова отправимся в дорогу. Прошу вас позаботиться обо всём, что бы её светлость ни пожелала.

— Да, милорд, — в унисон ответили слуги.

Грейс перевела взгляд на Кристиана:

— Вы не идёте?

— Есть одно дело, требующее моего внимания. Эмброуз и миссис Стоун вполне способны проводить вас, если, конечно, не существует другого правила, требующего от новобрачных переносить своих жён через все пороги в доме.

Грейс отрицательно покачала головой, не будучи твёрдо уверенной, не насмехается ли он над ней. Что её изумило, так это его внезапное пренебрежение женой. Ведь не собирался же маркиз оставить её одну в пещере этого огромного дома на всю ночь — их первую брачную ночь!

— Я лишь подумала, что…

Но Кристиан не слушал её. Вместо этого он, отвернувшись, давал указания дворецкому:

— Будьте добры, прикажите кухарке подать ужин в обеденном зале. Лакей может проводить туда леди Найтон, когда та будет готова спуститься.

Грейс смотрела на Кристиана, размышляя, сбросит ли он когда-нибудь этот покров холодности и непробиваемого безразличия, в который, казалось, был облачён. На протяжении всего путешествия он был вежлив, и хотя не проявлял особого интереса к беседе, Грейс списала всё на усталость и подумала, что у них будет время получше узнать друг друга, когда они доберутся до места.

Очевидно, она ошибалась.

Но прежде чем Грейс смогла выразить своё согласие либо несогласие с его планами, Кристиан, развернувшись, направился к боковой двери. Тишину холла нарушало лишь негромкое эхо, вторящее звуку его шагов. Грейс стояла, не двигаясь, и только смотрела, как он, уходя, плотно закрыл за собою дверь.

— Миледи, — наконец, окликнула её миссис Стоун.

Грейс посмотрела на женщину.

— Если вы будете так добры, чтобы проследовать за мной, я покажу вам ваши комнаты.

Грейс бросила последний взгляд на дверь, за которой скрылся Кристиан, прежде чем, молча кивнув, последовать за пятном неверного света от канделябра в руках экономки.

Миссис Стоун провела Грейс по мрачному лестничному пролёту в верхний коридор, обитый тёмными панелями орехового дерева, с развешанными по стенам портретами предков Уэстовера, выражение лиц которых было столь же суровым и зловещим, как и дом, где они обитали. Изображённые на портретах люди хмуро взирали на неё из своих позолоченных рам, скрытых в тени. И разок Грейс даже показалось, словно глаза одного из них — жившего в эпоху Тюдоров господина, который выглядел суровее прочих и был облачен в камзол, чулки, и круглый, как колесо, гофрированный воротник, — шевельнулись, наблюдая за тем, как она проходит по галерее.