Белый рондель - [15]

Я уже засыпал, и стройные башни замка, словно видение, возникли перед моим внутренним взором…

Утром я вышел на условленное место за Домскими воротами. Эта сторона города слабо укреплена, мне не пришлось беспокоить стражу, я просто нашёл провал в невысокой стене и оказался на опушке леса рядом с высохшим дубом, который и служил приметой.

Подъехал скрипучий ванкер, эстонский деревянный возок, и возница жестом предложил мне сесть. Мы углубились в лес по сравнительно ровной дороге, но через некоторое время ванкер остановился, из-за кустов вышли два человека в тёмных кафтанах и завязали мне глаза. Таково было условие, я должен был ехать, не видя дороги.

Мы тронулись. Повязка неплотно прилегала к лицу, я видел малую часть дороги, а потому успевал заметить каждый камешек и каждую выбоину. От постоянного бега земли перед глазами кружило голову, и время от времени я закрывал веки, слушая скрип ванкера, посвист птиц и вдыхая густой лесной воздух. Иногда я просил остановиться и разминал ноги. Так прошло больше часа. Но вот с меня сняли повязку, теперь я мог смотреть по сторонам, но, по правде сказать, здесь трудно было что-нибудь высмотреть, кругом плотной стеной стоял лес, да и сама дорога исчезла из-под колёс, мы ехали узкой тропой.

Новая остановка, и новые люди появились из-за стволов. Они вели лошадей. Я взгромоздился на деревянное седло, довольно неудобное, и продолжал путь верхом в сопровождении небольшой группы всадников. Все они были вооружены и одеты по-городскому, кто в кафтан, кто в епанчу, а кто в колет с чужого плеча.

Они ехали молча, а я не пытался вступать в разговоры, местной речью я владел не слишком хорошо. Так двигались ещё два часа и заехали в совсем уж глухие места. Деревья здесь обросли лишайником, лес казался сказочным и непроходимым, но всадники ловко находили лазейки, должно быть, дорога была им хорошо известна.

Но вот я услышал человеческие голоса и почувствовал дым костров. Лошади круто взяли вверх, мне пришлось припасть к гриве, чтобы не свалиться, а потом мы и вовсе спешились.

Наконец открылось ровное место, нечто вроде террасы перед новым подъёмом холма, и я увидел разбросанные там и сям строения, снующих людей, костры, поваленные деревья.

Свежие срубы желтели среди листвы, всё это вместе превышало размеры фольварка или мызы и продолжало расстраиваться. В центре поляны красовалась большая рига, а на порог её вышел Март Медведь. Он был одет в синий кафтан с серебряными пряжками, за поясом торчал огромный рейтарский пистолет.

— Приветствую тебя, брат, — сказал Март.

— Иэтки лейвале, — сказал я не слишком впопад, но это было единственное известное мне приветствие эстов.

Март Медведь улыбнулся.

— Ты, видно, проголодался с дороги, отведай же нашей пищи.

Я вошёл в просторную ригу и сел за огромный стол, стоящий против окна. На очаге перед печью-каменкой дымилось что-то мясное, на столе лежали ржаные лепёшки, яйца, а большой жбан доверху был наполнен можжевеловым квасом.

— Принесите мёду, — сказал Март.

Я знал этот хмельной напиток простолюдинов, он слишком ударял в голову, и я предпочёл бы пиво, но отказываться от угощения было не в моих правилах.

Подали суп из крапивы, творожный сыр, и скромное пиршество началось.

— Мои люди не умрут с голоду, — с заметной гордостью сказал Март Медведь, и гордость его была мне понятна, добыть пищу в наши времена нелегко.

Главным угощением стола оказалась телятина, по лицам сидящих я понял, что видят они её не часто, но никто не набросился на мясо, все продолжали с достоинством потягивать квасок и перекидываться короткими фразами.

Наконец мы вышли из риги.

— Здесь мы хотим построить линнус, — сказал Март.

— Много ли тут людей?

— Не одна сотня.

— Вот как? — Я поразился. — Где же они скрываются? С виду не насчитать и десятка.

И Март показал мне целый лагерь беглых крестьян, погорельцев, увечных и сирых, измученных войнами людей. Он прятался буквально под землёй, этот лагерь. Огромный холм был изрыт землянками и ходами, причём, не отбросив листвы, нельзя было обнаружить пещеры.

— Мы прячемся под землёй, как черви, — сказал Март, — но мы хотим жить на земле и потому выстроим линнус.

— Для этого нужен камень и глина, — возразил я.

Март свёл меня к реке и показал срезы песчаника и прекрасной глины для самого крепкого кирпича. Я продолжал сомневаться:

— Найдутся ли мастера?

Март показал мне свои огромные красные руки и не сказал ни слова. В сущности он был прав, если взяться с умом за дело, отыскать хотя бы двух-трёх учёных людей, можно сделать немало.

Я долго обследовал заросший сосною холм и пришёл к выводу, что место весьма удачно. Подошву холма подковой брала река, довольно глубокая и быстрая, а с другой стороны подступали непроходимые болота. Холм поднимался вверх уступами, на них можно было раскинуть строения линнуса. С верхней точки открывался вид на необозримые леса. Оставалось только решить, каким образом подвозить в такую глушь необходимые материалы, например железо.

— Поставим на реке мельницу, — сказал Март.

Я сразу заметил, что ещё лучше возвести на одной из террас голландский ветряк, ибо место с западной стороны очень ветреное.