Белый орел, Красная звезда - [101]
Любопытно, что среди несогласных с ними военных, три наиболее громких имени принадлежат ветеранам польско-советской войны. Шарль де Голль, Владислав Сикорский и Михаил Тухачевский были участниками этой кампании, и нет никаких сомнений в том, что их военная служба в Польше серьезным образом повлияла на их образ мыслей. Все они испытали на себе критику современников, что является общим для всех представителей авангарда военной теории. Де Голль отличался от своих современников тем, что продолжал оставаться приверженцем наступательного духа, присущим французской армии до 1914 года, может быть из-за его службы в иностранной армии, где наполеоновские идеалы все еще были живы. Его лекции в Рембертуве стали первой возможностью для представления взглядов, получивших развитие в его книге “Le Fil de L'Épée” (“На острие шпаги”). Он обладал достаточно независимым умом, чтобы ухватить истину, которая ныне является очевидной, что только технические недостатки представляют серьезное препятствие для соединения крайне желательной подвижности польской кампании с огневой мощью Первой Мировой войны. Его интерес к танковой войне казался чем-то эксцентричным в среде французского генералитета, равно как и его знание Восточной Европы в среде западных политиков. Сикорский мыслил в том же направлении. Еще в 1920 году он успешно экспериментировал с танками и бронеавтомобилями на Вкре. Его рейд на Ковель с колонной моторизованной пехоты был описан его сторонниками в качестве первого применения тактики блицкрига. В период 1928-1939 годов, находясь в вынужденной отставке, он изложил свои мысли на бумаге. Он опубликовал книгу “Przyszła Wojna” (“Будущая война”), которая в 1935 году стала доступна во французском переводе под невыразительным заголовком “La Guerre Moderne” (“Современная война”). В ней он рекомендовал использование танков для наступательных целей, и верно предсказывал, что их использование будет развиваться гитлеровским вермахтом, единственной европейской армией, свободной от старых догм. В отличие от де Голля и Сикорского, Тухачевский не дожил до подтверждения правоты своих идей, хотя и довольно унизительного. Он не отказывался от своей стратегии, примененной в Сибири и Польше и, несмотря на возражения старших по возрасту военачальников, придерживался теории революционной войны. Как начальник советской Военной Академии с 1921 по 1925 год, и как заместитель председателя Реввоенсовета СССР с 1931 по 1937 год, он обладал существенным влиянием. К своему несчастью, он был выдвиженцем Троцкого, крах которого стал причиной его опалы и, в конце концов, смерти. В его экспериментах с парашютистами, воздушно-десантными дивизиями и тяжелыми танками в начале тридцатых годов принимали участие представители немецких Люфтваффе и танковых войск, которые на секретной основе проходили обучение в России. Окончательно ирония этой истории проявилась в 1939-41 годах, когда Хайнц Гудериан, ученик Тухачевского и, по собственному признанию, поклонник де Голля, реализовал предсказания Сикорского, разбив вначале польскую армию, в которой Сикорскому уже не было места, затем французскую армию Вейгана, в которой де Голль был единственным командиром, добившимся хотя бы локального успеха, и в третью очередь, весь стратегический резерв Красной Армии, который в отсутствие Тухачевского принял статичную, оборонительную тактику. Все сомнения касательно выводов, которые должны были быть сделаны в ходе споров межвоенного периода о роли кавалерии, были быстро разрешены 9 сентября 1939 года, когда на прусской границе польские уланы атаковали танки Гудериана точно тем же героическим манером, как они атаковали Конармию в битве под Комаровом девятнадцатью годами ранее. На это раз результат был катастрофическим. Идеи Сикорского и де Голля заслужили доверие только тогда, когда армии, для которых они предназначались, были уничтожены. Размышления Тухачевского на тему “Новых вопросов войны”, написанные в 1931-32 годах, были опубликованы только через тридцать лет, когда в этом уже не было ни вопросов, ни новизны.[359]
В политической жизни Польши война 1919-20 годов вызвала огромный эффект. Это был главный формирующий фактор в период возрождения республики. Она определила главные значимые фигуры, организации и идеологию на последующие два десятилетия. Она утвердила личный примат маршала Пилсудского. Он вышел из войны бесспорным вождем нации, хотя и раздраженный ее политическими результатами и испытывая отвращение к отношению к Польше со стороны ее “союзников”. В мирное время он ощущал себя рыбой, вынутой из воды. Он лежал на обетованном берегу национальной независимости, задыхаясь без опасностей и заговоров, бывших его стихией. Его характер стал быстро портиться. Его приказная манера превратилась в банальные приступы злости, его неподражаемые афоризмы в вульгарные и публичные оскорбления. Вначале он отошел от политики, чувствуя тошноту от партийных споров, продолжающихся нападок со стороны национал-демократов, “неблагодарности” демократического движения. Он отказался выставлять свою кандидатуру на президентских выборах 1922 года, и отказался от своего поста Начальника государства. Но 12 мая 1926 года, при поддержке испытанного бунтовщика генерала Желиговского, ставшего военным министром, он появился в восточных предместьях Варшавы во главе своих восставших уланов. После трехдневной гражданской войны, он проложил себе путь через мосты на Висле, вынудив и правительство и президента уйти в отставку. До его смерти девятью годами позже он оставался истинным правителем Польши. Своим “майским переворотом” он во многих смыслах завершил последний этап замышленного Тухачевским “Похода на Вислу”. Это был “левый” переворот, хотя и свершенный армией, но поддержанный социалистами и коммунистами. Заявленной целью его было предотвращение распространения фашизма. Главной целью его было устранение Винценты Витоса, только что сформировавшего третье коалиционное правительство. Но режим Пилсудского быстро скатился до уровня личной диктатуры его ближайшего окружения, последовательно убирая оппонентов любых убеждений. Уже в сам день переворота конная полиция разогнала коммунистический митинг в честь празднования годовщины его победы. В 1930 году большинство лидеров оппозиции, включая Витоса, были арестованы и обвинены в предательском заговоре. Многие из тех, кто не смог скрыться за границей, оказались в заключении в знаменитом лагере в Березе-Картузской, чье имя стало символом, но уже не периода сплочения народа времен войны с Советами, начавшейся здесь в 1919 году, а национального раскола и деградации.
