Белый олеандр - [128]
— Не волнуйся, — улыбалась она мне, поглаживая живот, словно крупную тропическую жемчужину в коктейльном кольце. — Я уже через все это прошла.
Рассказали об эпидуральной анестезии и обезболивающих, но их никто не собирался применять. Все хотели естественных родов. Это казалось ненастоящим, игрушечным, как инструктаж стюардессы насчет ремней в креслах и порядка высадки на плоты в случае аварии над морем. Люди бегло просматривают инструкцию в кармане переднего кресла. Конечно, кивают они, без проблем. Бросают взгляд в сторону ближайшего выхода и опять принимаются за соленый арахис и очередной фильм.
Рина нежилась на свирепом апрельском солнце в черном сетчатом купальнике-бикини с бокалом водки, разбавленной «фреской». Она называла этот напиток «Русская Маргарита». Рабочие со двора нашего соседа, занимающегося починкой водопроводов, то и дело выглядывали за забор и облизывались на нее. Рина делала вид, что ничего не замечает, но манерно прислоняла бокал к груди, гладила свои руки, бедра. Рабочие хватались за брюки, предлагали ей что-то по-испански. Деревянное летнее кресло под ней едва не разваливалось. Нас убаюкивал скрип ржавой поливальной машины, льющей воду на газон с росичкой и одуванчиками.
— Заработаете рак кожи, — сказала я. Рина выпятила нижнюю губу.
— Мы уже сто лет как окочурились, киддо! — Ей нравились американские словечки, забавно звучавшие с ее акцентом. Рина отсалютовала мне «Русской Маргаритой», выпила. — Na zdaroviye!
На самом деле Рина не заботилась о здоровом образе жизни. Она зажгла черную сигарету, дым поплыл вверх причудливыми арабесками.
Я сидела в старом шезлонге под большим олеандром и рисовала Рину, впитывающую ультрафиолет. Она побрызгала на себя из бутылочки с холодной водой, и рабочие за забором содрогнулись. Сквозь вязаный купальник проглядывали ее соски. Рина блаженно улыбалась.
Вот что ей нравилось — расшевелить содержимое брюк у водопроводчиков за забором, продать что-нибудь, выпить «Русской Маргариты», перепихнуться с Сергеем в ванной. Дальше этих немудреных дел она не хотела заглядывать в будущее. Ее безмятежность меня поражала. Рак кожи, рак легких, мужчины, старая мебель, чужое барахло — что-нибудь всегда подвернется, все придет в свое время. Сейчас мне было полезно жить у нее — мысли о будущем стали для меня непозволительной роскошью.
До выпуска осталось два месяца, потом — обрыв за край видимого мира. Мне снилась мать, она всегда уходила куда-то. Снилось, что я опоздала на поездку в Нью-Йорк, в художественную школу, что я потеряла приглашение на вечер, где будет Пол Траут. Проснувшись, я перебирала стопку «Арт Ньюс» двенадцатилетней давности, которую нашла во время нашего мусорного рейда, рассматривала фотографии женщин-художниц — их растрепанные волосы, седые, длинные каштановые, кудрявые золотистые. Эми Эйрис, Сэндал Макиннз, Николетт Рейс. Мне хотелось стать каждой из них. Вот Эми, с седыми вьющимися волосами, в мятой футболке, позирует перед своей огромной абстрактной картиной. Гнутые конусы и цилиндры. Как мне стать такой же, как вы, Эми? Я прочитала вашу статью, но не нашла рецепта. Обеспеченные родители, больной отец, школьный учитель рисования, добившийся стипендии для вас. В Маршаллской школе нет никакого рисования.
Я посмотрела на свой рисунок, пятнистый от капель из поливальной машины. По правде говоря, я не любила рисовать. В музее меня интересовала живопись, скульптуры, что угодно, только не эти карандашные черточки на листках бумаги. Просто рукам нужно было что-то делать, глазам нужен был повод смотреть на Рину, на поливалку, работающую возле шаткого столика, на крупные блестящие капли, на Ринин бокал и пепельницу. Мне нравилось, как поверхность столика отражает ее тело в черном бикини, как изгиб бокала повторяет изгиб ее небрежно отставленной ноги, как высокий рабочий опирается локтем о забор, как колышутся листья на банановом дереве возле дома Касадо через дорогу от нас.
Если бы я не рисовала, зачем солнечные лучи падали бы на красную черепицу крыши Касадо, на наш клочковатый газон, на нежные косички зеленого еще лисохвоста, зачем небо вот так прижимало бы все к земле, как подошва гигантского ботинка? Если не рисовать, надо забеременеть или напиться как следует, чтобы все вокруг стерлось, чтобы на переднем плане осталась только я.
К счастью, в классе, где я учусь, не обсуждают поступление в колледж. У нас обсуждают презервативы или способы пронести в школу пистолет. Клер записала меня на все пересдачи прошлогодних экзаменов, но без нее я не смогла продолжать. Будь она жива, я попыталась бы что-нибудь сделать, довести до конца, попросить дать мне стипендию, я знала бы, куда двигаться. Но теперь все ускользало от меня.
С другой стороны, я до сих пор ходила в школу, готовила уроки, писала тесты. Меня ждал выпуск и все, что с ним связано. Ники считала, что это идиотизм. Кто будет проверять, была я там или нет, кому это интересно? Но я продолжала ходить в школу. В классе я рисовала стулья, их ножки, я могла целый час смотреть на них в перспективе, рисовать, как уменьшаются парты и стулья в сторону доски, рисовать затылки, шеи, волосы. На математике передо мной сидела Йоланда Коллинз, весь урок я смотрела на ее голову — слои тонких косичек переплетались по схеме, сложной, как персидский ковер, иногда она вставляла в них бусины или цветные шнурки.
«Улица Сервантеса» – художественная реконструкция наполненной удивительными событиями жизни Мигеля де Сервантеса Сааведра, история создания великого романа о Рыцаре Печального Образа, а также разгадка тайны появления фальшивого «Дон Кихота»…Молодой Мигель серьезно ранит соперника во время карточной ссоры, бежит из Мадрида и скрывается от властей, странствуя с бродячей театральной труппой. Позже идет служить в армию и отличается в сражении с турками под Лепанто, получив ранение, навсегда лишившее движения его левую руку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это история о матери и ее дочке Анжелике. Две потерянные души, два одиночества. Мама в поисках счастья и любви, в бесконечном страхе за свою дочь. Она не замечает, как ломает Анжелику, как сильно маленькая девочка перенимает мамины страхи и вбирает их в себя. Чтобы в дальнейшем повторить мамину судьбу, отчаянно борясь с одиночеством и тревогой.Мама – обычная женщина, та, что пытается одна воспитывать дочь, та, что отчаянно цепляется за мужчин, с которыми сталкивает ее судьба.Анжелика – маленькая девочка, которой так не хватает любви и ласки.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.
В последние дни гражданской войны дезертировавший с фронта Инман решает пробираться домой, в городок Холодная Гора, к своей невесте. История любви на фоне войны за независимость. Снятый по роману фильм Энтони Мингеллы номинировался на «Оскара».
Их четверо — бабушка и три внучки. Они семья, пусть и не слишком удачливая. И узы родства помогают им преодолеть многое.
Собака, брошенная хозяином, во что бы то ни стало стремится вернуться домой. Истории о людях, встретившихся ей на пути, переплетаются в удивительный новеллистический узор, напоминая нам о том, как все мы в этом мире связаны друг с другом.Тимолеон Вьета — дворняга, брошенная в чужом городе своим хозяином-гомосексуалистом в угоду новому партнеру, — стремится во что бы то ни стало вернуться домой и, самоотверженно преодолевая огромные расстояния, движется к своей цели.На пути он сталкивается с разными людьми и так или иначе вплетается в их судьбы, в их простые, а порой жестокие, трагические истории.
Роман современного классика Гора Видала — увлекательное, динамичное и крайне поучительное эпическое повествование о жизни Кира Спитамы, посла Дария Великого, очевидца многих событий классической истории.