Белый народ - [15]

Эпилог

«Это очень загадочная история, — сказал Котгрейв, вручая назад зеленую книгу отшельнику Амброзу. — Я достаточно хорошо уловил общий смысл, но есть много вещей, что я совсем не понял. Что она подразумевает, например, на последней странице под словом „нимфы“?»

«Да, в течение всей рукописи встречаются ссылки на некие „приемы“, которые передавались традицией от поколения к поколению. Некоторые из этих приемов только начинают подпадать под внимание науки, которая совершенно другими способами постигла их — или находится на пути к ним. Я интерпретировал бы это упоминание о „нимфах“ как ссылку на один из этих приемов».

«И вы верите, что бывают такие вещи?»

«О, я в этом уверен. Да, я мог бы дать вам убедительные доказательства по этому вопросу. Боюсь, вы пренебрежительно относитесь к алхимии? Жаль, поскольку та символика, что присутствует во всех описанных событиях, очень красива, и, кроме того, если бы вы были знакомы с некоторыми книгами на эту тему, я мог бы подобрать вам высказывания, которые многое объяснили в прочитанной вами рукописи».

«Да; но я хотел бы выяснить, насколько серьезно вы предполагаете существование какой-либо фактической основы под этими фантазиями? Ведь это не только из области поэзии; любопытный сон, который дал волю воображению?»

«Я могу сказать лишь, что для большинства людей, без сомнения, лучше признать все это за сон. Но если вы интересуетесь моей истинной верой — она направлена в совершенно другую сторону. Нет; мне следует говорить не о вере, а, скорее, о знании. Я могу сказать вам, что мне известны случаи, когда люди, будучи уверенными в исходе каких-то „процессов“, абсолютно случайно натыкались на удивлявшие их совершенно неожиданные результаты. В таких случаях, я думаю, не существует никакой возможности „предположения“ или подсознательного действия любого рода. Можно сравнить это с „предположением“ школьника по поводу существования Элига; не веря самому себе, он механически тащится сквозь всяческие отклонения от „нормы“.

Но вы заметили неясность, — продолжал Амброз, — и в этом особом случае, должно быть, следует руководствоваться инстинктом, поскольку автор записей никогда не думала, что ее рукописи попадут в другие руки. Существуют веские доводы того, что такая практика универсальна. Мощные и великолепные лекарства, которыми, по необходимости, могут быть и яды, хранятся в закрытом кабинете. Ребенок может случайно найти ключ и отравиться напитком; но в большинстве случаев поиск знания носит целенаправленный характер, и склянки содержат драгоценные эликсиры для того, кто терпеливо изготовил для себя ключ к истине».

«Вы не хотите сообщить другие подробности об этом деле?»

«Нет, честно говоря, не хочу. Вам стоит остаться не полностью осведомленным в этом вопросе. Но вы поняли, в чем эта рукопись поясняет нашу беседу на прошлой неделе?»

«Жива ли еще эта девочка?»

«Нет. Я был одним из тех, кто нашел ее. Я хорошо знал ее отца; он был адвокатом, и всегда предоставлял ее самой себе. Он думал только о документах и арендах, и новости о судьбе несчастного ребенка оказались для него ужасной неожиданностью. Однажды утром девочка пропала; я предполагаю, что это случилось около года после описанных событий. Были вызваны слуги, и они рассказали все, что знали о ней, предложив единственное „разумное“ истолкование случившегося — совершенно ошибочное. Они обнаружили эту зеленую книгу где-то в ее комнате, а я нашел девочку лежащей на земле перед изображением в месте, которое она описала с таким великим страхом».

«Это было изображение?»

«Да, оно было скрыто окружавшим его колючим кустарником и густым подлеском. Она находилась в дикой пустынной земле; вы знаете об этой стране благодаря тому описанию, что сделала девочка, хотя, конечно, догадываетесь, что она несколько сгустила краски. Воображение ребенка всегда увеличивает высоты и делает пропасти глубже, чем они являются в действительности. К сожалению, она имела дело с чем-то большим, нежели просто воображение. Можно сказать, что картина, в словесном описании которой она преуспела, была бы отличной сценой, какой она явилась бы талантливому художнику. Но это странная, пустынная земля».

«И она была мертва?»

«Да. Она отравила себя — причем, вовремя. Нет; ее нельзя осуждать в обыкновенном смысле. Вы можете припомнить историю, которую я рассказал вам другой ночью о даме, что видела пальцы ее ребенка, разбитые окном?»

«А что это была за статуя?»

«В общем, это было каменным изделием Римской эпохи, которое с веками не почернело, но, напротив, стало ярко-белым. Вокруг статуи наросла чаща и скрыла ее. В Средние века последователи очень старого культа знали, как использовать ее для своих собственных целей. Фактически она была связана с чудовищной мифологией Шабаша. Тот, кто удостаивался созерцать вид той полированной белизны случайно, или, скорее, в результате явной удачи, при второй встрече со статуей требовал, чтобы ему завязали глаза. Это очень существенно».

«И она все еще там?»

«Нет. Я принес инструменты и разнес скульптуру в пыль.

Инерция традиции никогда не удивляла меня, — продолжал Амброз после паузы. — Я мог бы назвать множество английских приходов, где культы, подобные тем, о которых девочка слышала в детстве, все еще существуют и обладают темной и неустанной силой. Нет, для меня эта странная и ужасная „история“ — вовсе не вымысел, поскольку я всегда верил, что у чуда есть душа».