Белый мусор - [25]

Ещё я трусливо задумалась, как мне общаться с Антуаном, после его выписки? То, что произошло перед атакой выживанцев было одним из неосознанных импульсов, которые случались после приёма блонамина.

Но Антуан… Он отдавал отчёт в том, что делал. Я ему нравилась по-настоящему, без той шизофренической неуверенности, что иногда руководила моими действиями.

Глава 25. Разноголовая

Выражение «порыться в памяти» приобрело для меня буквальное значение. Я именно, что могла порыться в памяти Клода, как вор в квартире. Или как любопытный ребёнок на чердаке загородного дома.

Чердак Клода был завален занимательным хламом, оценить который он сам не мог, ибо не видел себя со стороны.

Чтоб увидеть чей-то внутренний мир, нужно посмотреть на внешний с того же ракурса, но своими глазами, например, стоя у человека за спиной. Клод не мог встать за собственную спину. Видел мир как видим мы его все — из центра собственного сознания.

У меня было два таких центра. «Разноголовая», как верно подметил Захар.

Подобно пилоту, которому, для управления бес-пилотным роем, достаточно установить соединение с ведущим и замыкающим бес-пилотом, переключалась из головы Клода в свою голову. Из ведущего на замыкающего. Из прошлого в настоящее.

По воспоминаниям из детства Клода могла проследить те точки, которые формировали его личность. Сам он не видел в них ничего необычного: всего лишь обрывки сведений о прошлом, искажённые свойством памяти хранить образы. Для меня — подробный отчёт о том, как человек становился тем, кем являлся сейчас. Кем я сама была в значительной степени.

Особенно выделялось его восхищение отцом, который был самым отчаянным команданом ПВК за всю историю. Его поведение Клод до сих пор пытался то ли копировать, то ли исправить. Именно отвага папы, Шарля Яхина, граничащая с глупостью, сделал Клода сиротой.

Отец Клода… (не могу говорить «мой», не хочу, трудно) погиб на миссии во время подавления восстания в НФР, Негрянской Федеративной Республике.

НФР зажата между провинциями Иваново, Биюсер и Миркур. Не имела выхода ни к Океан-морю, ни к горам с их многочисленными реками. Негрянскую Федеративную республику создали под нажимом Фонда Негрянской Культуры, который требовал обеспечить негрян Империи Ру́сси собственным «клочком земли», где они могли бы «воссоздать подлинно негрянскую государственность».

Это была засушливая бесплодная территория, границы которой нарисованы по линейке, а не по ущельям или течениям рек, как у других провинций. Уже тогда, пару веков назад, никто этими землями особо не интересовался.

НФР была создана по решению чиновников, которые сами там жить не собирались. Не собирались там жить и рядовые негряне. Богатые или просто обеспеченные негряне жили где угодно, только не в специально огороженной для них стране. Не смотря на призывы Фонда, никто не хотел ехать «на новую родину».

Постепенно Негрянская Республика превратилась в филиал Санитарного Домена, сохранив, впрочем, признаки государства: локальную вертикаль власти, какой-то госбюджет, пополняемый из Имперской казны и разворовываемый имперскими же чиновниками в Моску. До НФР доходили какие-то крохи, которые растаскивали республиканские госслужащие.

Местная беднота не различала себя по цвету кожи. И обильно, неустанно плодилась, так как власти не следили за ограничителями рождаемости в гражданских чипах, выданных в НФР.

Сам Фонд Негрянской Культуры быстро потерял контроль над умами бедноты. То есть не следил за чистотой негрянской расы. Именно здесь, среди перманентной засухи и голода, рождались единственные в Империи мулатки и мулаты, судьба которых определялась лет с четырнадцати — бордели Моску, Лимузена, Кримеи, Сен-Брянска, а так же бордели богатых городов-государств Мизура и Балуна.

Из-за парадоксов существования НФР негряне Империи были представителями и самого богатого, и самого бедного слоя социума Империи Ру́сси.

Постепенно в НФР образовалась Партия Патриотов. Состояла в основном из тех негрян, что не имели средств для переезда в другие провинции. Партия Патриотов считала, что Империя намеренно уничтожает население республики, чтоб избавиться от подлинно негрянского государства.

С начала 1000-х годов в НФР надеялись на постройку дирижабледрома близ своей столицы, города Боку. Это придало бы республике веса в имперской торговле, оживило бы экономику, открыло бы источники дохода для местного бюджета. Но чиновники ТорФло (Торгового Флота Империи) решили построить дирижабледром в соседней ФРГ — Федеративной Республике Гобон, — второй национальной негрянской автономии, но с выгодным географическим положением.

Перенос строительства дирижабледрома стал формальной причиной того, что патриоты взялись за оружие.

В 1006 они провозгласили себя Новоафрикой, в честь прародины, которую много тысячелетий назад поглотила Неудобь. Потребовали выхода из состава Империи, с планами последующего присоединения к Конурскому Ханаату. Восстание было в первую очередь поддержано провокаторами из ханаатских спецслужб, которые вообще-то и создали патриотическое подполье в НФР.

Через пару месяцев усиленной пропаганды, поддержку восстанию оказало и всё население республики. Поверили, что присоединение к Конурскому Ханаату принесёт им блага роскошной жизни, которых не было в Империи.