Белый морок. Голубой берег - [14]

Но он видел, что его группа с искренним восхищением смотрит на увешанных всяческим оружием Ефремовых орлят. Что уж говорить о Митьке или Заграве, когда даже равнодушный ко всему Ксендз и тот оставил возню со своими злосчастными сапогами и пялил глаза на Одарчука. Для них, прозябавших целую неделю без дела на Стасюковом хуторе, Одарчук конечно же герой. Однако Артем понимал: слишком дорого может обойтись отряду такое геройство. Но не стал заводить об этом речь: еще будет время, выпадет случай.

— Вижу, вы не сидели тут сложа руки. Что ж, спасибо, Ефрем, за добрые дела, — И он шагнул к Одарчуку с распростертыми руками.

Обнялись. И тут Артему ударило в нос водочным перегаром. «Вот тебе и раз! Неужели Одарчук ходил на операцию пьяным? Этого только не хватало!..»

— А теперь, комиссар, прошу познакомиться с моими гони-ветрами. Орлы, кат бы их побрал! Это мой заместитель Гнат Омельченко. Не парень — огонь!.. Это — пулеметчик Ребро, а это — мастер по снятию вражеских патрулей Петро Косица…

Артем здоровался за руку с орлятами и замечал в глазах у каждого нездоровый блеск. «Подвыпивши, сучьи дети! Пьяными на операцию ходили, у самогона храбрости занимали… Вот так герои! Ничего, я до вас доберусь!»

— Что же, товарищи, поздравляю вас с рождением нашего партизанского отряда! Отныне больше не существует разрозненных групп и все присутствующие здесь переходят под единое командование.

— А где же хозяин, Артем? — спросил Одарчук встревоженно. — Я что-то не вижу Петровича.

— Петровича пока нет, — уклонился от прямого ответа Артем. — Командовать отрядом временно буду я.

Одарчук как-то сразу увял. Неведомо зачем все поправлял на себе то бинокль, то саблю, то папаху. А хата постепенно наполнялась гомоном и смехом. Как оказалось, многие из группы Артема были знакомы с одарчуковцами еще в Киеве. Невозмутимый Ксендз, например, узнал своего бывшего напарника по работе в типографии и теперь расспрашивал, каким образом тот очутился в партизанах, не удалось ли им прихватить с собой из тайных полицейских ящиков какие-нибудь оккупационные документы.

— Документы? Ха-ха-ха… Вот попадешь в ночную перепалку — увидим, очень ли потянет бумаженции собирать. Все фашистские документы вон там, — и он показал рукой в небо. — Выгляни в окно: наверное, зарево еще и сейчас расцвечивает горизонт.

В другом углу Варивон допытывался у одного из молодцов, как их группе удалось столь капитально вооружиться.

— Вообще-то это военная тайна, но вас можем научить, — с видом победителя отвечал тот. — В таком деле, кровь из носа, надо запомнить: главный поставщик оружия для партизана — фашист. Достаточно только трахнуть его по черепу в удобный момент — и оружие твое. Вот на полицая больших надежд возлагать не стоит. У здешних полицаев, кроме допотопных пукалок, ничего стоящего не возьмешь. Чтобы автоматик, к примеру, или револьвер… Вон видишь, какая классная пушка у батька Калашника на поясе висит?

— Штука подходящая.

— И не говори! Так мы эту штукенцию вместе с биноклем у эсэсовского начальника реквизировали. Недалеко отсюда, на бородинской дороге… Как? Вообще-то это военная тайна, но для вас… Засели, значит, на опушке и поджидаем: по той дороге, как нам сказали, фашисты частенько слоняются. Ну, с час бока отлеживали, вдруг видим — драндулетик жмет. У батька же нашего не голова, а настоящая канцелярия, перед этим он велел поперек дороги колоду пудов на восемь выкатить. Ясное дело, драндулетик остановился. Шофер вылез, чтобы это бревно откатить, ну, а мы из кустов… Шах-шарах — и все готово! Ловкость рук и никакого мошенства! Как оказалось, эсэсовского начальника подцепили. Правда, длинноногий был, стерва… Еле-еле Омельченко в лесу его настиг…

— Выходит, это вы гауптштурмфюрера в окопчике у дороги прикончили?

— А что было делать Омельченко, если тот гитлеряка прямо в окопчик шлепнулся. А вы что, его видели? Ну и как работа?

— За такую работу руки надо отбивать. Кто же бросает труп у дороги? Хотя бы кое-как закопали!

— Закопали? Ха-ха-ха… У нас, вишь, похоронной команды нет. Но спасибо за совет, теперь организуем. Ты бы не мог ее возглавить? Протекцию составлю без магарыча.

— Погоди зубы скалить. Не до смеха бы вам было, если бы фашисты нашли там своего.

— Ну, ты лучше меня не пугай, а то я ужас какой пугливый…

— Брось кривляться! Подумай, что было бы, если бы по вашим следам фашисты пустили собак.

— Собак? Ха-ха-ха… Вот это насмешил! Мы же всем кагалом на его драндулетике сюда и прикатили.

— Тем скорее бы вас разыскали. В лесу ведь не скрыть следов машины.

— Но нас ведь никто и не искал…

— Потому что мы этого эсэсовца трухой присыпали.

Но в центре внимания, как всегда, был Заграва. Согнувшись в три погибели, он чуть не ползал по полу возле высоченного парубка, одетого в куцые галифе с кожаной нашивкой на седалище, и все допытывался:

— Нет, ты правду скажи: для чего эта кожа на таком месте нашита?

— Чудак человек! Разве я ее сам нашивал? Об этом надо бы у начальника полиции спросить, у которого я эти штаны реквизировал.

— Так я тебе и поверю, — Василь лукаво щурит глаза. — Ты уж лучше сознайся, что в бою в подшитых кожей штанах не только надежнее, но и…