Белый Крым, 1920 - [57]

Это генерал Слащов со своими богатырями под неприятельскими выстрелами пробивается к Мелитополю.

«Да поможет ему Бог».

Северная Таврия стала нашей.

Взяв Мелитополь, 2-й (Крымский) корпус пошел к северу и северо-востоку. Противник контратаками пытался создать тяжелое положение для корпуса но части доблестного 1-го корпуса помогли, и вот — красные снова разбиты.

Июль принес новые испытания.

В то время как доблестные донцы отбивали атаку за атакой превосходных сил противника между морем и Большим Токмаком, значительные силы красной конницы под командой Жлобы от ст. Пологи прорвались в направлении на Мелитополь.

В помощь моему корпусу двинуты были части 1-го корпуса

Ставка колебалась.

Генерал Коновалов телеграфирует мне: «Движение противника на Мелитополь угрожает Вашему тылу».

Я отвечаю: «Ну что же, я буду продолжать свою операцию».

На это — новый запрос генерала Коновалова: «Но ведь, двигаясь на Мелитополь, Жлоба отрежет Вам тыл».

Отвечаю: «Ну что же, противник на Мелитополь, а я — на Пологи (база красных)».

Жлоба загоняется частями донцов 1-го корпуса и генерала Андгуладзе, и сбивается в кучу. Наши части с юга его не находят.

Генерал Коновалов будит ночью генерала Врангеля и докладывает ему, что надо остановить операцию, так как противник ушел.

По счастью, единственный раз генерал Врангель не поверил Коновалову и приказал продолжать движение. Конница Жлобы погибла.

После этого части 2-го корпуса были переброшены на Днепровский фронт, а интриги — продолжались…

Так описывает операцию по овладению Северной Таврией беспристрастный зритель.

Другого мнения о ней или, во всяком случае, о моей в ней роли и роли моего 2-го корпуса был главком.

Когда он приехал в Мелитополь, я попросил у него наград для своего корпуса.

— Но за что же, — спросил главком. — Вы даже и потерь не понесли. Вот 1-й и 3-й корпус понесли потери, а у вас их нет. За что же награждать?

Главком был прав: потери мои исчислялись — 40 человек убитых и раненых, 1 вольноопределяющийся утонул и 2 лошади пропали.

Я осмелился ответить, что отсутствие потерь — это достоинство полководца, но ответ мой повис в воздухе…

Из частей моего корпуса ни одна наград не получила.

ГЛАВА II Каховская операция (с 25 июля по 2 августа)

Когда хотят очернить меня как солдата, когда хотят в чем-нибудь обвинить меня, то неизменно тычут пальцем на Каховскую операцию, которая якобы проиграна именно мною.

Я печатаю здесь дневник этой операции. Из него видно, что не я руководил операцией, не я был ее хозяином, а Ставка, которая, сидя в Севастополе, диктовала мне свои приказы, не давая мне в руки власть самому распорядиться и всегда мешая моим планам…

25 июля

В ночь с 24 на 25 июля началась одновременная переправа красных у Каховки, Корсунского Монастыря и Алешек.

Воздушной разведкой выяснилось, что наибольшее скопление красных и сосредоточение плавучих средств было у Корсунского Монастыря.

Около 14 часов закончилось исправление моста у Каховки. К 17 часам переправилось до 2000 человек красной пехоты с артиллерией и броневиками и началось наступление на фронте Любимовка — Терны. К 18 часам Терны уже заняты красными, а части нашей 13-й дивизии отходят в район Любимовки. К 19 часам 13-я дивизия от Любимовки переходит в наступление на Каховку. Благодаря фланговому артиллерийскому огню с правого берега и автоброневикам успеха не достигла. Наши технические средства — один броневик, у противника — 5.

От Корсунского Монастыря шло наступление на Большие Маячки. Туда брошена бригада 34-й дивизии с заданием: охватывая правый фланг красных, отрезать их от Корсунского Монастыря. 13-й дивизии приказано содействовать этому (приказание № 584-Ш).

У Алешек батальон феодосийцев отбросил передовые части красных. Начальнику сводно-конной бригады приказано передвинуть из Рубановки две с половиной конных сотни с двумя орудиями на Дмитриевку.

Для обеспечения левого фланга и приобретения свободы маневрирования я прошу главкома немедленно ввести наш флот в устье Днепра (№ 59-П).

Для того чтобы 13-я дивизия не была отрезана от корпуса и д ля прикрытия Чаплинского направления ей приказано до рассвета 26 июля совершить фланговый марш и сосредоточить дивизию в районе Могила Высокая — Каменный Колодезь (№ 585-Ш).

Расположение частей к вечеру 25 июля: 13-я дивизия у Любимовки, 2-я бригада 34-й дивизии ведет бой у Корсунского Монастыря и Британы, 1-я бригада той же дивизии находится в районе Казачьи Лагери — Алешки — Голая Пристань. 8-й кавалерийский полк — корпусный резерв — передвинут в Черненьку.

Сведения о противнике: 1) Каховская группа — мост исправлен и переправилось до 2000 человек пехоты. Особого сосредоточения у Бериславки не замечено. У Корсунского Монастыря идет усиленная переправа всей 15-й стрелковой дивизии на баржах и пароходах. У Алешек переправилось до 1000 человек пехоты.

Придавая большое значение Каховскому направлению, я приказал 13-й дивизии не позже 20 часов 25 июля уничтожить переправившегося противника у Каховки. Бросить еще какие-либо силы на Каховку не представлялось возможным, так как бригада 34-й дивизии вела бой с крупными силами красных, наступающих от Корсунского Монастыря на Большие Маячки. Ночная атака 13-й дивизии успехом не увенчалась и ее начальник по этому поводу донес: «В сегодняшнем бою участвовали все части дивизии одновременно и одновременной атакой с востока и юга дивизии удалось ворваться в Малую Каховку. Контратакой больших масс противника при поддержке 5 броневых машин, с охватом конницей нашего левого фланга, дивизия была потеснена, понеся большие потери, и, несмотря на личное участие моего штаба, всех командиров полков, части дивизии удалось остановить лишь у дер. Любимовки. Дивизия понесла тяжелые потери, не менее половины состава. Считаю своим долгом доложить, что боеспособность частей значительно понизилась. В случае нового налета конницы с броневиками, при отсутствии у меня конницы, за благоприятный исход ручаться нельзя» (№ 03092).