Белый край - [11]

Если бы я только хоть раз покинула деревню! Если бы хоть раз занялась изучением этих троп!

Но корить себя за то, что я была занята, уже не было времени. Сейчас нужно лишь запутать следы, оторваться от погони, а значит была не была. Резко повернув и едва не падая в заносе, я свернула в одну из ветвящихся от основной расщелин, где даже под полной луной я не могла разглядеть никаких следов.

Здесь путь еще больше шел под гору, чем основная дорога. Весь фьорд представлял из себя, по сути, нависающую над горной долиной Скагена гигантскую каменную плиту, испещренную множеством расщелин, провалов и обрывов, причем первые тянулись в большинстве случаев почти параллельно. Если говорить об основной дороге, которая была изучена и относительно безопасна, то она тянулась не прямо, а слегка под углом, что делало склон более пологим. Здесь же, на неизвестном мне пути, он был куда более крутым и, если мне повезет, быстрее приведет меня к Скагенскому плоскогорью. Однако управлять лыжами и тормозить на таком склоне было куда сложнее.

В какой-то момент я снова услышала голоса позади себя и обернулась. В темноте, где-то далеко, угадывались яркие огоньки факелов. Мои люди все еще преследовали меня, хотя, возможно, и сами не понимали зачем. Я быстро выбросила эту мысль из головы и взглянула вперед.

Черт.

— О нет-нет-НЕТ! — во всю глотку заорала я, видя то, как я все быстрее несусь навстречу высокому обрыву.

Я попыталась затормозить, повернуть, однако лыжи под слоем снега зацепились за камень и я упала, кубарем покатившись дальше вниз. Сердце бешено колотилось от адреналина и паники, я то и дело билась лицом об снег, а болт в моей руке обломился и вонзился еще глубже.

Я закричала, когда подо мной закончилась земля. Свободный полет быстро заканчивался, голос мой уже сорвался от перенапряжения. А внизу лишь чернели древние сосны.

Поздно было пытаться сгруппироваться. Поздно пытаться схватиться за что-нибудь. От страха я закрыла глаза и перестала дышать.

А затем удар, шершавые ветви, задирающие одежду, и острые ветви, царапающие кожу. Я билась то об одну, то об другую толстую ветвь, пытаясь ухватиться хоть за одну, но боясь при этом открыть глаза — потерять их было проще простого. С каждым новым ударом из моей груди вырывался скрипучий стон, а одежда и тело к этому моменту превратились, наверное, в рваное месиво из ткани, крови и кожи.

— А-ах! — хрипло вскрикнула я, когда ветви, смягчившие мое падение, закончились, и я упала спиной в высокий сугроб.

Я открыла глаза, часто и шумно глотая ртом воздух. Надо мной было далекое, звездное небо, скалы, окружавшие меня словно стенки могилы, и острые ветви сосны, на которых виднелись клочки моей одежды, мешка и все мои запасы.

От избытка адреналина я не сразу почувствовала боль, однако она все продолжала нарастать с каждой секундой, пока наконец не стала столь сильной, что из глаз у меня брызнули слезы. По всему телу у меня были кровоточащие раны и ссадины, левый плечевой сустав был неестественно выгнут, а правая нога болела сильнее всего — именно она меня и беспокоила.

Кое-как, опираясь на раненую левую руку, я медленно приподнялась, утопая ей в глубоком снегу, и ощупала правую руку. Я могу ошибаться, но, насколько я понимаю, она всего-навсего вывихнута. Нога же меня беспокоила гораздо больше, ведь всякое движение отдавалось ужасной болью ниже колена. Она начинала раздуваться и опухать, едва помещаясь в изорванных тканевых штанах.

— Черт... Черт! — простонала я, глотая соленые слезы и стискивая зубы.

Левой рукой я, дрожа всем телом от страха, взялась за правую. Вдох-выдох, вдох-выдох... Рывок!

— С-с-сука..! — сквозь слезы застонала я на языке, который начала было забывать.

Боль была столь сильной, что я едва не откусила свой собственный язык, удержавшись лишь тем, что стиснула зубы с такой силой, что десны начали кровоточить. На мгновение я даже едва не потеряла сознание — перед глазами возникла темно-красная пелена, а все чувства притупились, однако вскоре все та же боль вернула мне чувства.

— Так... Так... — глубоко вздыхала я, двигая вправленной рукой и осматривая свою ногу.

Нож был у меня с собой, но при падении улетел куда-то в снег, и искать его сейчас было бы просто невозможно. С протяжным стоном и вздохами я кое-как надорвала штанину пополам и принялась осматривать сломанную ногу.

Разумеется, без рентген-аппарата было сложно понять тяжесть ранения, а ориентироваться по ощущениям я, увы, не умела. Впрочем, по виду все было не так плохо — нога не болталась на куске плоти и кожи, как это могло бы быть. Вместо этого у меня, скорее всего, треснула большая или малая берцовая кость. Хорошо было и то, что это был закрытый перелом, что немного упрощало задачу.

— Так... — снова вздохнула я, пытаясь не думать об агонии, которую сейчас испытывала. — Шина, шина...

Для шины подошла бы любая достаточно прочная и прямая палка. Для этого крайне удачно недалеко от меня приземлилась одна из моих лыжных палок и я легла на живот для того чтобы подползти к ней.

Продвижение вперед давалось мне с трудом. Снег был рыхлым и глубоким, руки проваливались в него, застревали, и площади моего тела не хватало, чтобы распределить нагрузку и не проваливаться вниз. К тому же под слоем снега могут быть и другие расщелины и провалы.