Белый конь на белом снегу - [13]

Спасибо товарищу Петрову. Низкий ему поклон. На «газике» мы выбрались из далекой, затерянной в снегах Чукотки геологической экспедиции. Мы очень спешили. На базе нас ждали знаменитые чукотские шоферы, «асы» полярных дорог, и потому накануне решено было отправляться рано утром своим ходом, на машине, не дожидаясь вертолета. Но на рассвете разбудил радист и сообщил радостную весть: сам Петров обещал «борт». И не позднее чем через два часа. А Петров, надо сказать, большой человек на Чукотке: он начальник авиаотряда.

Петров звонил регулярно через каждые два часа: то не было погоды, то не хватало машин. К ночи, совсем измаявшись, мы двинулись в дорогу на «газике», отбивая печенки и проклиная всех и вся на свете. Конечно же, на базе нас уже никто не ждал.

Так в ту ночь чуть было не потеряли веру в полярную авиацию. Мы садились в самолет разбитые, мрачные, уже не ожидая больше ничего хорошего. И когда наш «трудяга» Ил-14 вырулил на взлетную полосу в Чайбухе, и в салоне были притушены огни, вдруг блеснул луч надежды. Из пилотской кабины вышла очень милая девушка в костюме бортпроводницы: черноглазая, улыбчивая. Мужчины, как по команде, нервно подтянули животы, а женщины стали ревниво поправлять прически. И сразу всем вдруг понадобилось знать: сколько лететь и на какой высоте, и будет ли посадка в Сеймчане. Девушка спокойно ходила по салону, подавала нам воду, отвечая на вопросы, со всеми была одинаково ровна и доброжелательна. И я вдруг решил: если не довелось повидаться с «асами» чукотских дорог на земле, так может быть повезет в небе?

Мы проговорили с бортпроводницей Валей Даниловой всю долгую поднебесную ночь...

Он ждал ее третий день и был зол, как сатана. Оснований для этого, на его взгляд, было множество. Во-первых, не терпелось сообщить жене, что решился вопрос о переходе на МИ-8, во-вторых — последний день идет фильм, который они никак не соберутся посмотреть, в-третьих... Да и вообще он попросту соскучился по ней, ну и еще ряд обстоятельств.

Не везло с самого начала, Задул ветер, а это значит — Чайбуха закроется надолго. Глянул на градусник за окном: 42 ниже нуля. Этого еще недоставало. Принялся готовить любимое блюдо Вали — мясо по-певекски, (Когда я попросил после Валю сообщить рецепт, она объяснила: «Это просто мясо, пожаренное Андреем»). Так вот, по рассеянности он всыпал в мясо горсть перца вместо хмели-сунели. Пришлось все начинать заново...

На исходе первого дня ожидания позвонила подруга Вали старшая бортпроводница отряда Галина:

— Ну что, пропадаешь?

— Да заждался. Мне самому в рейс через два дня.

— Что делать: погода какая, сам видишь. Говорят, они на мысе Шмидта сидят.

«Это надолго», — обреченно вздохнул Андрей. Вечером следующего дня в диспетчерской ему сказали:

— Сидят в Бухте Провидения.

Он совсем упал духом. Значит, крепко застряли. Ему завтра в рейс, а Вале через три дня в ледовую разведку, это дней на десять, не меньше.

Вечером, когда он совсем потерял надежду дождаться жену, вдруг позвонили. Он ринулся к двери. В коридоре стоял взъерошенный человек, в занесенном снегом треухе:

— Здравствуйте, я к вам, — прямо с порога начал он. — Черт знает что делается — никто ни за что не хочет отвечать.

— Не понял...

— Я насчет труб.

— Каких труб?

— Трубы перемерзли. Слесаря два дня жду.

— А я причем?

— Депутат райсовета может повлиять на бытовое обслуживание.

— Я не депутат. Это жена у меня депутат. Но она на работе.

Из дверей выглядывали любопытные соседи. Человек поправил отпотевшие очки и продолжал:

— Что же делать? Может, у вас знакомый слесарь есть? Недавно здесь, никого не знаю.

— Прямо не знаю, чем помочь...

Когда тот ушел, Андрей подумал о жене: вечно она с этими депутатскими делами, прямо как проходной двор. А мужику в самом деле помочь надо бы, новый человек в городе... Пойти поискать слесаря?..

И настал третий день. Ветер начал стихать. Позвонил второй пилот, спросил:

— Собираешься?

— Да уже почти готов. Вальку вот, наверное, не дождусь.

Они встретились с женой прямо на летном поле. Самолет заруливал на стоянку, а Андрей бежал к своему вертолету.

— Я только на день в Сеймчан! — крикнул он на ходу. — Может, там встретимся?

К вечеру ветер совсем стих, мороз спал. Соседка по квартире сообщила Вале:

— Тут опять Андрея донимали по твоим депутатским делам.

Она сидела одна, смотрела за окно и с удовольствием ела мясо по-певекски. Правда, Андрей по рассеянности опять положил вместо хмели-сунели горсть молотого перца...

Стюардесса — это прекрасно. Прямо сердце радуется, когда видишь, как они идут длинноногие, красивые, изящные, веселые. И впрямь — женщины с неба. Вот такой и себя представляла в будущем Валя Данилова десять лет назад. Отец ее, всю жизнь проработавший на железной дороге, к авиации относился ревниво, и потому Валю отговаривал:

— На земле оно надежней. Рельсы, они тебя на правильный путь выведут.

Валя эти слова вспомнила года три спустя. Она уже летала тогда бортпроводницей на линии Новосибирск — Владивосток. Ей нравились аэродромы с их сутолокой, суматошные пассажиры, озабоченные командированные, предлагающие наперебой руку и сердце, подтянутые, сосредоточенные летчики, в каждом из которых ей виделся Экзюпери. Нет, она не жалела, что пошла сюда работать.