Белый камень - [61]

Смущенный и уставший ото всех этих неувязок, Бенжамен положил ключ на место и стоял теперь перед аббатом, моля Бога о том, чтобы старик не стал его дольше задерживать. Поскольку в тот день они провели вместе достаточно много времени, он очень надеялся на это.

Но настоятель предложил молодому человеку присесть, явно намереваясь вернуться к разговору о предстоящем ночном бдении. Как минимум им надо было решить проблему доступа. Сначала аббат предложил послушнику взять ключи от кабинета, но тут же передумал и сказал, что просто не станет запирать дверь на ночь.

Бенжамен молча кивнул, скорее рассеянно, чем послушно: все его мысли были заняты молитвой. Он молился о том, чтобы большой монах забыл о назначенной встрече.

Но он должен был знать, что подобная забывчивость не свойственна его старшему товарищу. Мгновение спустя брат Бенедикт громко постучал в дверь кабинета. Момент был выбран идеально, если бы, конечно, все шло по плану.

Бенжамен приготовился к худшему, но и день, и судьба, видимо, решили быть милостивы к заговорщикам до конца. Именно упущение, вкравшееся в первоначальный план, и спасло положение.

Отец настоятель, верный привычке и уставу, никогда не принимал в своем кабинете двух монахов одновременно. Поэтому он встал, извинился и пошел узнать, кто пришел, не открывая двери.

— Это брат Бенедикт, отец мой! — ясно услышал со своего места Бенжамен. — Я хотел бы попросить вас…

— Подождите немного, сын мой, — прервал его аббат, которого Бенжамен мысленно поблагодарил за это. — У меня сейчас здесь один из братьев. Через несколько минут я приму вас.

Большой монах, кляня себя за забывчивость, не нашелся, к счастью, что ответить и не смог придумать повода, чтобы настоять на своем. Наверное, он там, в коридоре под дверью, ругается на чем свет стоит, думал послушник, успокаиваясь. Ничего не зная об открывшихся им новых возможностях, здоровяк, должно быть, сожалел, что их план сорвался, даже не догадываясь, что следовало не досадовать, а радоваться неудаче.

Настоятель вернулся к столу и продолжил разговор с того места, на котором остановился. Но Бенжамен больше не слушал его — он был занят тем, что пытался придумать, какой знак подать сообщнику, когда они встретятся с ним в дверях. Ведь даже если их изначальный план имел целью предоставить возможность им спуститься в крипту одновременно, нельзя было исключить того, что в конце концов брат Бенедикт все же окажется там вдвоем с отцом-настоятелем. Значит, следовало тем или иным способом дать ему понять: не следует не только пытаться проникнуть в крипту, но даже упоминать о ней.

Когда настоятель закончил говорить, Бенжамен постарался опередить его. Он быстро встал и сам открыл дверь, чтобы хоть на секунду оказаться лицом к лицу со своим сообщником. Но когда он шагнул за дверь и увидел перед собой большого монаха, настоятель шагал за ним следом, готовый пригласить заждавшегося собрата.

Пришлось быть предельно кратким.

Прижать палец к губам и широко раскрыть умоляющие глаза — вот все, что смог передать Бенжамен брату Бенедикту.

Этот мимолетный сигнал все же дошел по назначению, что было главным, и Бенжамен, удовольствовавшись этим, удалился, даже не обернувшись. Оставалось надеяться только на догадливость брата Бенедикта и на то, сможет ли он правильно истолковать жест младшего напарника.

В тот вечер за столом они одновременно потянулись к кувшину с вином. Оба сгорали от нетерпения.

Когда ночью брат Бенедикт вошел в келью к послушнику, вид у него был весьма и весьма недовольный. Он не стал скрывать своего горячего желания получить объяснение произошедшему днем.

— Надеюсь, я правильно понял значение ваших гримас, брат мой, — начал он сердито. — Успокойте меня, вы ведь действительно хотели перенести осуществление нашего плана на другой день, когда поняли, что я не смогу обратиться к аббату со своей просьбой в вашем присутствии. Так?

— Слава Богу! Вы ничего не сказали о своем намерении посетить крипту?

— Я не стал этого делать, но вы здорово меня подставили. Видя, какой оборот принимают события, я все-таки собирался сделать это, учитывая, что вы дали мне право, если не будет иной возможности, спуститься туда без вас. Но когда я увидел вас и вашу физиономию, молящую о молчании, я подумал, что произошло нечто важное. Представьте себе мое замешательство! У меня не было ни одного повода просить аббата о встрече.

— И как же вы вышли из этой сложной ситуации?

— Не волнуйтесь. У меня достаточно грехов, чтобы просить о немедленной исповеди.

— Так в чем вы исповедовались? — спросил Бенжамен, не скрывая охватившего его веселья.

— Как? Вы решили посягнуть на тайну исповеди, друг мой?

Большой монах ответил очень серьезно, хотя в данной ситуации был бы уместен более легкий тон. Он нагнулся, обхватил голову руками и удрученно вздохнул:

— Вынужден признаться… Я больше не мог выносить эту игру в прятки… Простите, но я все ему рассказал… Про тайну, про вас, про себя — в общем, все. В любом случае эта правда стала слишком тяжелой для нас обоих.

Бенжамен замер.

— Вы что, шутите? — пролепетал он, побледнев, как воск.