Белый камень - [14]

Молодому человеку казалось, что он понял, чего хочет от него старший товарищ. Собеседник интересовал его главным образом потому, что имеет свободный доступ к архивам. Брат Рене скорее всего уже отлучил здоровяка от святилища, в чем он не торопился признаваться своему юному собрату. Он осторожно пытался обойти своих соперников, стараясь вызвать у новичка симпатию и заручиться его поддержкой.

Бенжамен понял, что занимает стратегически важную позицию. Он чувствовал, что находится в выигрышном положении, и продолжал укрепляться в убеждении, что его расследование и расследование брата Бенедикта неизбежно объединятся в одно.

Он начал понимать, что, возможно, продвинулся даже дальше своего конкурента и не стоило раньше времени рассказывать ему о том, что удалось узнать. Какие у него были гарантии? Может быть, найденный им пергамент был последней деталью, которой не хватало брату Бенедикту для разгадки тайны. Если он расскажет о находке, ничто не помешает тому оставить его в полном неведении.

Человек, сидящий напротив него, неделю назад хотел его заинтересовать. Сегодня он намеревался его соблазнить. Он собирался раскрыть ему свою карту, знаменитое доказательство, чтобы получить взамен доступ к запретным архивам.

Эта тактика прекрасно сработала бы в том случае, если бы Бенжамен еще не обнаружил того, что он обнаружил. Надо было воспользоваться ситуацией.

Чтобы не выдать своего нетерпения, он не стал торопить большого монаха, однако вопрос жег ему губы: «Что это за доказательство?»

9

Они долго молчали. Наконец Бенжамен искренне улыбнулся, словно приглашая продолжить разговор. Брат Бенедикт приглашение принял.

— Надо сказать, что из тех трудов, которые вы изучили, невозможно было больше ничего вытянуть, кроме, пожалуй, одного маленького замечания, которое я мог бы присоединить к двум вашим. Вы должны были обратить внимание на то, как много отец Амори рассуждает о своих способностях и сомневается в них гораздо больше, чем следовало бы. В начале своих «Хроник» он словно удивлен тем, что де Карлюс назначил преемником именно его. Вы, конечно, знаете, что в то время имя нового настоятеля называлось в завещании предшественника. Следовательно, мы можем удивиться так же, как и он. В самом деле, разве можно предположить, что де Карлюс, человек столь разумный и внимательный, не заметил в своем подчиненном неуверенности и колебаний, сомнения в твердости веры? Невероятно, не правда ли? Такие слабости нельзя скрыть, поверьте мне.

К несчастью, мы располагаем только одним маленьким комментарием де Карлюса относительно своего будущего преемника. Замечание это датируется 1214 годом, но носит скорее хвалебный характер. В его описании брат Амори предстает как человек «великой веры» и «великой преданности». Этим аббат и объясняет свой выбор, который зафиксирован в завещании, датированном 1213 годом. Не будем забывать, что в то время первейшей обязанностью настоятеля было составление завещания. Это, как мне кажется, делалось для того, чтобы внезапная смерть аббата, буде таковая случится, не могла нарушить плавного течения монастырской жизни.

Коль скоро отец де Карлюс не изменил своего выбора, что в принципе было вполне возможно, это значит, что он ни на минуту не усомнился в своем собрате. Это всегда казалось мне странным. Как вы думаете?

Вопрос застал молодого человека врасплох. Он внимательно слушал собеседника, сверяя его аргументы с тем, что он помнил сам. Бенжамен решил сыграть роль адвоката дьявола.

— Мы можем предположить, что отец Амори грешит избытком скромности. Он описывает себя таким, каким сам себя видит, но мы-то знаем, что чаще всего человек — плохой судья себе самому.

— Согласен, именно поэтому готов считать эту маленькую деталь лишь косвенным доказательством. Однако сейчас вы увидите, как это замечание приобретает вес и превращается в серьезное и обоснованное утверждение. Ну как, переходим к основному блюду?

Бенжамен уже думал, что никогда этого не дождется.

— Я уже дал вам понять, что доказательство, мое доказательство, надо искать не в «Хрониках» де Карлюса и Амори. Оно черным по белому записано в «Хрониках» отца Димитриуса, сменившего Амори. Я называю его бумагомарателем! Ручаюсь, вы не сможете полностью разобрать ни одной строчки в его записях. Настоящая головоломка. Никто здесь не читал их дольше десяти минут кряду. Никто, кроме меня! Почему — не знаю. И своему упорству я обязан всем.

Все началось с одной-единственной даты. Отец Димитриус — упокой, Господи, его душу — писал, конечно, как курица лапой, но только буквы, а не цифры. Их он выводил вполне разборчиво. Как-то раз, просматривая его «Хроники» в надежде на то, что почерк когда-нибудь да улучшится, я наткнулся на одну дату: 1223 год. Потом, чуть выше по тексту, мне удалось разобрать имя отца Амори. В то время я еще ни о чем не подозревал, но простой факт, что я обнаружил неизвестное раньше свидетельство одного настоятеля о другом, сам по себе показался мне любопытным. Кроме того, там говорилось о брате Амори, а не об отце Амори: действие, судя по всему, происходило в 1223 году, то есть за три года до того, как Амори возглавил общину. Короче, не знаю, что это было, чутье или просто счастливое стечение обстоятельств, но я задумался над тем, что такого важного собирался сообщить Димитриус о своем почтенном предшественнике, когда тот был еще рядовым братом.