Белый эскимос - [60]

Китовый Ус обращался и к умершим людям, привидевшимся ему внутри хижины. Он описывал внешность этих стариков и старух, которых никогда не встречал, и требовал, чтобы другие ему сообщили, кто это. Замешательство и тишина; наконец, женщины шепотом стали высказывать свои догадки. Волнуясь, они пытались называть имена тех или иных покойников, чье описание подходило под слова шамана.

– Нет, нет, нет, это не они!

Затем вдруг появляется старушка. Выступив вперед, она выкрикивает имя, которые другие не осмеливались произнести. Оно принадлежало недавно умершей паре, мужу и жене, чья могила была еще свежа.

– Канорме!

– Канорме!

– Это они, точно они! – кричит Китовый Ус пронзительно, и гости испытывают необъяснимый ужас, ведь пару дней назад эти двое были еще живы. А теперь они превратились в злых духов, тех самых духов, которые накликали непогоду.

В хижине нарастала тревога. Снаружи завывала буря. Не было видно ни зги, и даже собакам, которых обычно выгоняют из хижин, теперь позволили погреться и найти приют под ногами взбудораженных людей.

Целый час длится сеанс вызывания неведомых сил, сопровождаемый неистовым ревом. В нас, непривыкших к зрелищу умиротворения повелителя бури, он вызывал ужас. Бросаясь вперед, Китовый Ус вдруг схватил старого добродушного Кингиуну, стоявшего в сторонке, тихонько напевая гимн, посвященный матери морских зверей. Схватив старика за горло, заклинатель жестоко тряс его, мотая взад и вперед. Поначалу оба издавали лишь жалобные звуки, но через некоторое время Кингиуна начал задыхаться, перестал стонать, засипел и в то же мгновение он сам был охвачен экстазом. Не в силах больше сопротивляться, он подчинился Китовому Усу, который, вцепившись ему в горло, метался с ним по всей хижине. Мужчины вынуждены были придвинуться к большим лампам, чтобы не быть сбитыми с ног и раздавленными; женщины подсадили детей на лежанки, чтобы в суматохе их не зашибли. Через некоторое время Китовый Ус, окончательно выбив дух из Кингиуны, уже тащил его за собой, словно безжизненный мешок. Затем он отпустил свою жертву, и Кингиуна с грохотом свалился на пол.

Так убивают бурю in effigie[9]. Мятежные ветры требуют жертв, и теперь Китовый Ус, вонзив зубы в шею Кингиуны пониже затылка, треплет его, словно собака, победившая своего противника.

В доме мертвая тишина. Китовый Ус в одиночестве продолжает свой дикий танец, пока каким-то необъяснимым образом в глазах его не воцаряется покой. После этого, встав перед умершим на колени, Китовый Ус гладит его по всему телу, пытаясь воскресить. Постепенно Кингиуна оживает, в ошеломлении встает на колени, но стоит ему только прийти в себя, как все повторяется снова – железная хватка за горло, тот же самый безудержный танец в хижине, тот же стон и судорожное хватание воздуха. Все это продолжается до тех пор, пока несчастный снова не валится на снежный пол, словно безжизненный тюк. Так его убивают три раза! Человек должен продемонстрировать буре свое превосходство! Но когда Кингиуна в третий раз возвращается к жизни, он и сам впадает в транс, и теперь уже валится с ног Китовый Ус. Старик оракул, восстав всей своей ожиревшей массой, покоряет нас своим взглядом, кричит дрожащим от волнения голосом, разносящимся по всему снежному жилищу:

– Свод неба наполнен нагими существами, летающими по воздуху. Нагие люди, нагие мужчины, нагие женщины мчатся мимо, вызывая бурю и снежную метель.

Вы слышите этот свист? Это словно шум от крыльев птиц, несущихся по воздуху. Это страх нагих людей, это бегство нагих людей!

Духи воздуха раздувают бурю, духи воздуха разметают по земле снега, и беспомощный крошка бури Нарсук разрывает легкие воздуха своим плачем.

Но мой дух-помощник победит, он победит! Фью, фьюю! Вы слышите ветер? Пст, пст, пст! Вы видите духов погоды и непогоды, что кидаются на нас, словно гром от ударов крыльев громадной птицы?

С этими словами Китовый Ус поднимается с пола, и оба шамана, в лицах которых теперь читается объяснение причины могущественной бури, исполняют простыми, хрипловатыми голосами песню, посвященную владычице зверей морских:

Женщина, великая женщина там, внизу!

Отгони, отгони от нас зло!

Приди, приди к нам, бездны дух!

Кто-то из земных твоих людей тебя призывает,

Просит искусать врагов до смерти.

Приди, приди к нам, бездны дух!

Как только оба пропели гимн, тут же все остальные голоса слились в призывное, жалобное пение. Неизвестно, кого они призывали, кому молились, но они полностью погрузились в древние песнопения предков. У них даже не было еды на следующий день, чтобы накормить детей. Они просили спокойной погоды для лова и еды для своих детей.

И внезапно окружавшая нас природа словно ожила. Мы увидели, как мимо по небу проносится буран в виде голых духов, в отчаянии убегающих прочь. Перед нами в клубах снега мчались толпы перепуганных мертвецов, при этом все видения и звуки словно собрались вместе, образовав собой крылья крупных птиц, к звучанию которых Кингиуна призвал нас прислушаться.

Вот так и закончилась битва двух шаманов с непогодой, после чего каждый мог тихо и мирно отправиться домой в свою снежную хижину, чтобы предаться крепкому сну, – ведь они хотели, чтобы завтра наступила хорошая погода. И она наступила. Мы ехали по ровной дороге в ослепительном солнечном свете, продвигаясь все дальше на запад, и во второй половине следующего дня подъехали к реке Три, на берегу которой находилась фактория Гудзоновской компании и отделение знаменитой королевской канадской конной полиции.