Белый эскимос - [40]

Через пару часов в моем доме началось такое столпотворение, что я даже испугался, как бы снежные блоки не сдвинулись с места. Задолго до отхода ко сну я едва успел крикнуть посетителям моей импровизированной лавки: «Все распродано!» В конечном итоге я стал обладателем более 200 амулетов, уникальнейших в своем роде.

К числу наиболее ценных и чаще всего используемых амулетов относились следующие: крачка – дерзкий, уверенный рыболов; нога черноклювой гагары, помогающая мужчинам управлять каяком; голова ворона вместе с его когтями, приносящая улов, состоящий из множества частей, которые легко поделить между другими охотниками, – это оттого, что у ворона есть привычка всегда появляться в тех местах, где делят дичь; зубы оленя, вшитые в одежду, превращающие человека в славного охотника; пчелиная матка, вместе с роем зашитая в обрывок кожи, укрепляющая разум; муха, символ неуязвимости, потому что ее тяжело убить; водяной жук для укрепления лобной кости. Один из немногих чисто женских амулетов – кожа лосося с чешуйками, помогающая делать при шитье короткие, плотные стежки.

Вместе с Подошвой мы как можно аккуратнее упаковали амулеты, и я по возможности описал их действие в своем дневнике. Решили отправиться в путь уже на рассвете, однако мы не учли, что старый шаман в последний момент захочет вмешаться в наше мероприятие, используя свою власть оракула.

Сквозь ночную тьму уже готово было прорезаться утреннее марево, как вдруг до нас донесся звук скрипящего снега и какие-то голоса. Это явился старый шаман, желавший с нами говорить. К нашему иглу на санях подвез его сын. Шаман вошел, когда мы еще сидели за скромным завтраком, и начал растолковывать, что, испытывая ко мне доверие, он и сам поощрял своих детей и внуков продать мне свои амулеты. Вещи белого человека – диковинка для здешних мест, хотя наши теории относительно амулетов и верны, непоколебимой истиной остается и тот факт, что амулет есть амулет. После того как я поведал ему истории о дальних путешествиях и различных племенах, в которых я гостил, он уверился, что я обладаю особой силой, помогающей мне все это осуществлять. А так как самая мощная сила находится в человеческих волосах, то он предлагает мне, для отвращения гнева неуспокоенных духов, раздать всем, продавшим амулеты, по пряди моих волос!

Я тотчас же согласился с ним, однако заметил, что в такую холодную зиму было бы неразумно покинуть поселок, распрощавшись со всеми своими волосами. Решили, что мои волосы получат лишь те, кто поделился самыми ценными амулетами. Признав мою правоту и в том, что части одежды также могут служить амулетами, он согласился принять в дар мою старую шубу и рубашку. Таким образом, все оказались довольны, и после полудня старик по имени Иткилик разрезал мою шубу и рубашку на мелкие кусочки и по составленному мной списку стал выверять получателей. Только дарители самых сильных амулетов получили по пряди волос, процедура отрезания которых проходила для меня довольно болезненно: ведь орудовать ему приходилось тупым ножом, потому что о ножницах в поселке никто и не слыхивал.

Когда наконец церемония приблизилась к завершению, моя внешность отнюдь не соответствовала требованиям, предъявляемым парикмахерами на моей родине к облику джентльмена. Когда около полудня мы, наконец, двинулись в путь под гул прощальных криков жителей поселка, я осознал, что не только обладаю уникальной коллекцией, но и то, что друзья, с которыми я сейчас прощался, были совершенно уверены, что отдал я им гораздо больше, чем приобрел.

У собак каникулы

23 мая я расстался с Гагой, который отправился вместе с коллекциями в долгую поездку на полуостров Кент: путь туда и обратно составлял 1200 км. Вместе с Арнарулунгуак я отправился к берегам Большой Рыбной реки для знакомства с уткухикьялингмиут, одним из наименее известных эскимосских племен.

Я узнал, что ближайшие стойбища находились неподалеку от Итивнарьюка, рядом с озером Франклин, расположенным не более чем в 250 км езды от жилищ эскимосов-нетсилик по податливому весеннему снегу. Учитывая дистанцию, у нас получилась не экспедиция, я небольшая экскурсия. В каждом месте, где мы разбивали лагерь, встречались оленьи стада – мчащийся на север неустанный поток живого провианта. Пребывая в покое и довольствии, они паслись, наслаждаясь свежим воздухом открытых равнин, а на льдах под солнцем нежились сонные тюлени. Через шесть дней пути от заледеневших фьордов мы наконец пробрались к дельте реки, и ледовый пейзаж сменился бездонной глинистой жижей. Казалось, что льды на реке вот-вот вскроются, вдоль берегов проступали голые клочки земли. Нужно было торопиться, чтобы скорое наступление весны не преградило нам обратный путь. Поселение оказалось в том самом месте, где и ожидалось, и мы провели восемь увлекательнейших дней среди материковых эскимосов, численностью 164 человека, разделенных по трем поселкам. Селясь вокруг рек и озер, они заняты исключительно промыслом оленей и форелей, поэтому их жизненный уклад такой же, как у вышеописанных оленных эскимосов. Неделя пролетела быстро, но оказалась довольно продуктивной. И вот нам уже предстояло тронуться в путь вниз по реке в сторону глинистой труднопроходимой дельты.