Белый Дух - [52]

Яркое осеннее солнце стояло высоко, когда Мари отправилась на реку, чтобы наполнить водой бизоний пузырь, и сбросила с себя платье, заодно решив ополоснуться. Она присела на песок среди мелких камней и начала плескать на себя холодной водой. Солнце ласково играло жёлтыми лучами на её светлой коже.

Шагах в десяти от неё, скрываясь за отливающей золотом листвой, неподвижно стоял Одиночка. Он подкрался незаметно, проследовав за девушкой от самого лагеря, и не выдал себя ни звуком, несмотря на тяжёлую бизонью шкуру, наброшенную на плечи. Почти каждый день он поглядывал на светлокожую жену Крапчатого Ястреба, но уже не тем испепеляющим взглядом, которым наградил её при первой встрече. В его глазах не осталось и следа неприязни, теперь в них горел острый интерес мужчины к женщине.

Поначалу Одиночка не обратил внимания на своё изменившееся отношение к Белому Духу, просто он как-то незаметно для себя и для других перестал всюду говорить, что в белой девушке притаился Дух Зла. Затем Одиночка стал украдкой следить за Мари, где бы она ни была и чем бы ни занималась. Когда же несколько дней назад он крадучись последовал за ней к реке, он внезапно понял, что находится во власти женских чар.

«Она захватила моё сердце! – подумал он. – Я волнуюсь, глядя на неё! Я хочу смотреть на неё постоянно! Она влечёт меня к себе!»

Он испугался, но не мог уже отказаться от Белого Духа. Он хотел её душой и телом.

И вот сегодня он опять любовался белой женщиной, терзался поселившейся в сердце тоской и не в силах был отвести взор от Мари.

Когда она опустила руку в воду, чтобы ополоснуть бёдра, Одиночка не выдержал и мягко вышел из укрытия.

– Белый Дух! – проговорил он негромко.

Она вздрогнула и повернулась на голос. Одиночка медленно приближался. Его волосы были тщательно расчёсаны, и ровно остриженная прядь, густо смазанная медвежьим жиром, аккуратно лежала посредине лба, спускаясь к самой переносице. Мари поднялась. Его взгляд прилип к пучку волос в самом низу её живота. Она не прикрылась, наоборот, распрямилась, показывая себя. Зелёные глаза её остановились на лице Одиночки, и он вздрогнул. Этот зелёный взгляд переворачивал всё у него внутри. Опасная женщина. Коварная женщина.

Он подошёл вплотную к ней и остановился.

Она протянула руки, откинула край тяжёлой шкуры, в которую кутался Одиночка, и дотронулась до живота мужчины. Скользнув ниже, Белый Дух нащупала горячий пах. Бизонье покрывало громко свалилось на землю.

– Я, наверное, очень распутная тварь, – проговорила она по-французски и улыбнулась.

Одиночка жадно вслушивался в незнакомую речь. Он не понял смысла сказанных слов. Тогда она добавила на языке Черноногих:

– Хорошее тело, большое. Мне нравится большое тело. – И её руки быстрыми движениями привели мужской член в боевую готовность.

Он притянул Мари к себе, припал ноздрями к её коже, жадно вдохнул и повалил на густой бизоний мех. Молодая женщина с готовностью приняла в себя мощного индейца, дрожа от возбуждения и холода…

На следующий день, отправляясь за водой, она увидела Одиночку и присела на корточки, словно поправляя мокасины. Дикарь сразу заметил её игривый взгляд и неторопливо, как будто маясь от безделья, побрёл по стойбищу, следуя за ней.

И снова Белый Дух впустила в себя Одиночку, наслаждаясь его горячностью.

– Как мне повезло, что я попала к вам, – шептала она на ухо ему. – В моём доме я никогда не смогла бы получить всего этого, а мне так хотелось…

Семь дней они встречались, и всякий раз Одиночка уводил Мари подальше от посторонних глаз, а она не могла взять в толк, почему он хотел спрятаться.

– Я думала, что вы здесь не стесняетесь никого… Или я не понимаю чего-то? – спросила она сквозь смех. – Почему ты спешишь уйти в сторону, когда я направляюсь к тебе? Ты боишься моего мужа? Зря… Может, ты не знаешь, но он тоже спит не только со мной. Разве ты не знаешь об этом? Неужели он поступает так вопреки вашим правилам? Может, я открываю нашу семейную тайну? Скажи, у вас есть какие-то запреты? Как досадно, что никто из вас не знает французского языка…

Индейцу нравилось, когда женщина говорила на непонятном ему языке. Её голос будоражил его. Особенно возбуждало то, что слова Мари ничего не означали, это было просто журчание женского голоса, не имевшее смысла…

– Послушай, мне не хочется встречаться в лесу, – сказала однажды Мари, когда дикарь влил в неё очередную порцию семени. – Здесь холодно. В палатке горит огонь, там тепло.

Мари потянула Одиночку за собой, взяв его за запястье, но тот вырвал руку и остановился.

– Иди одна! – грубо проговорил он. – Нельзя, чтобы нас видели вдвоём. Крапчатый Ястреб поколотит тебя, а то и изуродует тебе лицо.

Индеец достал из чехла нож и поднёс его к носу Мари.

– Он разорвёт тебе ноздри, – сказал дикарь, делая угрожающее движение лезвием. – У наших людей принято наказывать жену, сошедшуюся с другим мужчиной. У Крапчатого Ястреба вспыльчивый характер, он может отрезать тебе кончик носа или порвать ноздрю, чтобы все знали, что ты совокупляешься не только с мужем.

– Я не понимаю твоих слов и не понимаю, что так злит тебя. – Она пожала плечами. – Зачем ты размахиваешь ножом перед моим лицом. Мне не нравится такое обращение! Я чем-то обидела тебя? Я же старалась быть ласковой. Если бы ты только знал, что сказали бы обо мне в Сен-Августине, если бы узнали о моём поведении!.. Ах, как я устала не понимать вашу речь…