Белый дом. Президенту Обама лично в руки. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - [24]

В темной ванной, словно в темнице сырой, тебе на голову капает, в темной кухне ганяют наперегонки, словно на стадионе, тараканы, в темной спальне любимую девушку грызут клопы! И куда ни ткнись, и куда ни позвони, и к кому ни обратись тебе либо “как только так сразу”, либо автоответчик прогугнявит посылая на очередной www. Превратили дом жилой в гадюшник, в яму помойную, и хотите чтобы я выкладывал за эти и прочие “удобства” ежемесячно помимо биллов штуку баксов. «Когда домовладельцы и в самом деле вас притесняют – их надо ставить на место.. У меня руки чешутся – так бы и сорвал такую доску и колотил бы ею по башке того, кто ее повесил, пока он не испустит дух, и тогда я похоронил бы его и водрузил бы эту доску над его могилой вместо памятника». Взял бы клопов охапку да напихал в бороду да в пейсы твои и еще бы засунул а штрипсы, вместе с тараканами, а сверху доской, чтоб дошло раз и навсегда, как над людьми измыватся. Был суд, скорый и правый, попраная справедливость, пусть частично, но восторжествовала, в три дня все было отремонтировано, выкрашено, побелено, протравлено, продизенфицировано, даже Элик вернулась, правда как всегда ненадолго.

И тебя так все это достанет, и грязюка эта, и тараканы, и клопы, и DAVIDZON RADIO с его натуропатами – брадобреями, и эти каменюки бесформенные с торчащими наружу пожарными лестницами, и эта постоянная брехня именуемая политикой, и эти спущеные до пол жопы штанины, и эти вихляющие задницы, и эти размалеваные всеми цветами радуги фейсы, и эта ближе к зорьке заваливающаяся то ли пьяная то ли обкуреная – да и пьяная и обкуреная – чего уж там, Элик, все то же и везде же в этом сбрендившем мироздании, где каждая поначалу здравая мысль, идея, начинание, возводится в абсолют с тем чтобы превратится в свою диаметральную противоположность именуемую абсурдом, что ты плюнешь на все это многообразие проявлений жизни именуемой цивилизацией, возьмешь билет в одну сторону, и укатишь куда подальше докуда глаза глядят. Но и там где подальше, и там где далеко, как и там где совсем – совсем далеко, те же тараканы, те же клопы, та же грязюка, те же натуропаты – брадобреи, те же бесформенные, правда без торчащих наружу пожарных лестниц, дома, та же брехня, жопы, фейсы и элики. И только океан, без начала без конца и без края океан, без тараканов, клопов, грязи, домов, политиков, натуропатов – брадобреев, эликов, только он, единственный во всем мироздании сохранивший первозданную чистоту и свое Я океан поймет и спасет тебя.

Ранним утром ты выйдешь к берегу и вдохнешь полной грудью его воздух, такой чистый и прозрачный словно слеза ребенка, ноги твои погрузятся в прибрежный песок еще хранящий тепло вчерашнего солнца. Берег еще пустынен так же как и расстилающаяся водная гладь, сквозь щебетанье райских птиц доносится тихий рокот прибоя и ты, здесь, на краю света, дохлый, полуумный, очумелый, выброшеный на свалку и списаный в тираж человечек внезапно почувствуешь и поймешь, что все то, что мучило тебя и не давало жить, вся эта грязь, все эти клопы, тараканы, брадобреи – натуропаты, брехуны – политики, лерики все эти, элики не имеют ровно никакого значения перед простирающийся пред тобою бескрайней водной гладью, песком, еще хранящим тепло вчерашнего солнца, тихим рокотом прибоя и щебетаньем райских птиц. Внезапно в тебе пробудятся силы. Первозданные, необузданные, дикие. Пристегнувшись, ты рванешь, бросишься в водную стихию и начнешь яростно грести навстречу занимающемуся дню. Солнце еще полностью не взошло, косые лучи только выглядывают из – за DEAMOND HEAD, прибрежная полоса в тени, тебе придется преодолеть около сотни метров прежде чем настичь его в океане. Перемена просто разительна, из сумерек ты попадаешь в залитое солнечным светом пространство, душа твоя, такая же сумеречная, тяжелая, и неприкаяная словно моросящий нудный осенний дождь от солнечных бликов просветлеет и ты набросишься на очередную волну яростно, словно в последний раз, как набрасываются на любимую, уходящую к другому, женщину. Таких волн на твоем пути будет немало. Каждый раз, преодолевая накатывающую на тебя водную глыбу ты приподымешься на борде словно всадник на лошади преодолевающий препятствие. Это далеко не всегда удается. Высокая многотонная стена развернет тебя в противоположную сторону и собьет, швырнет словно котенка в воду. Ничего страшного. Ухватившись за страховочный трос подтянешься к борду и уцепишься за его плоское скользкое пластмассовое тело. Отдышишься, отплюешься, отхаркаешься. Взберешься на своего верного водного всадника и продолжишь свой путь, борьбу свою с вечностью и бесконечностью, ибо волны так же вечны и бесконечны как океан, как сама вечность, поэтому с ними можно и нужно бороться в отличии от борьбы с человеческими существами, борьба с которыми бессмысленна и заведомо проиграшна. Звплыв, какое – то время обессилено повиснешь на борде, свесив руки в воду, такую теплую и ласковую, словно материнские руки, которые больше никогда не прикоснутся к тебе, словно руки любимой, ласкающие чужую плоть или руки ребенка касающиеся твоего лица, вода эта, такая теплая и ласковая вместила в себе все то, чего лишила жизнь, поэтому ты так счастлив посреди этой прозрачной, омывающей тебя океанической глади и благодарен ей. Затем приподымешься, спустишь ноги и начнешь ими же болтать в тихой воде, ведь ты в Тихом Океане, он и в самом деле тихий, здесь, где – то в нескольких сотнях метрах от берега, волны остались позади, у тебя за спиной, они начинают формироваться где – то метрах в двухстах от берега, возникая как бы из ничего, затем стремительно увеличиваясь и набирая ходу взрываются с грохотом рассеивая вокруг себя мириады соленых брызг. На обратном пути одна из таких волн подхватит тебя. Завидев в океане ее гребешек, ты начнешь грести в сторону берега равномерно, спокойно, прислушиваясь к нарастающему за спиной шуму. Твое натренированое ухо уловит момент, когда приближающийся шум переходит в грохот готовый погребсти тебя под толщей воды и ты вытянешься словно струна, словно тетива лука, и волна выстрелит тобой, ударит сзади своей необузданой первозданной силой, словно выпущеный из пращи ты понесешся, хорошо если просто и ровно по водной поверхности с трудом удерживая равновесие, а еще лучше когда тебя вскинет на самый гребень, тогда ты испугаешься, потому как нельзя не испугаться когда тебя выносит на самый гребень, но испуг будет мгновенным, потому как тебя тотчас же швырнет вперед некая могучая сила но ты удержишся на ногах, ведь ты уже умудрился вскочить на ноги, и ты удержишься хотя удержаться невозможно и будешь нестись к берегу, оглохший от грохота удара и ослепший от мириада соленых океанических брызг заливающих твое лицо, будешь нестись пока тебя не настигнет следующий гребень, ты почувствуешь приближение опасности и приготовишися к отражению удара – несколько сместишь центр тяжести назад и еще больше спружинишь ноги, и вот ты понесся с новой силой и опять удержался, хотя волна ударила тебя уже с боку, никогда не знаешь откуда тебя ударят, волна как и человек, часто ударяет неожиданно, коварно, без предупреждения, как бы из ниоткуда, изподтишка, но волне, этой безмолвной груде соленых водных брызг ты простишь, в отличие от человека, все.