Белым по чёрному - [3]
— Правильно! — кивнул Мелок. — Степь. Но много миллионов лет назад тут было дно моря.
— Это как понять? — удивилась Тряпка. — Куда ж оно теперь далось?
— Ушло, — ответил Мелок. — На этих местах моря бывали не раз. Некогда свирепые штормы бушевали там, где сейчас стоит Москва; когда-то океанские волны гуляли и над Европой, и в приволжских степях. Но шли тысячелетия, в одних местах дно поднималось и моря отступали, в других, наоборот, опускались берега и огромные просторы суши исчезали под водой. Так было много раз, и, наверное, ещё не раз так будет. Ведь наш земной шар продолжает жить.
— И-и-и-и очень правильно замечено! — подтвердил Глобус. — Мой большой брат продолжает жить. Когда-то один норвежский король приказал поставить в море около берега каменный столб и велел на этом столбе отметить, до каких пор поднимается вода во время прилива.
С тех пор прошло более двухсот лет. Сейчас столб вылез из воды, а отметка оказалась на сто тридцать шесть сантиметров выше волн прилива…
Это свидетельствует о том, что берега Скандинавии поднимаются. Поднимается и побережье Белого моря. Триста пятьдесят лет назад архангельские рыбаки-поморы выстроили себе деревню. И вот люди, поколение за поколением, стали замечать, что море, плескавшееся рядом с избами, мелеет и отходит. Дело дошло до того, что теперь от деревни до моря насчитывается уже шесть километров.
Бывает и наоборот. Так, например, историкам было давно известно, что когда-то древние греки построили на Чёрном море портовый город Диоскурию. Но где находится этот город, никто не знал. Учёные исследовали все развалины побережья, перерыли немало земли, перелистали сотни старинных книг — всё напрасно. И всё-таки не так давно остатки города были обнаружены. Оказалось, что их скрыло море. Они находятся возле города Сухуми, под водой, на десятиметровой глубине. Медленно опускаются и берега Голландии. Тут люди ведут борьбу с морем. Но если даже они и выиграют эту борьбу — всё равно пройдёт миллион лет и уж никто не поверит, что Земля была такой, какой я её сейчас изображаю. — Глобус тяжело вздохнул и замолчал.
— А откуда всё это вам известно? — поинтересовалась Ручка.
— Как — откуда? — усмехнулся Мелок. — Дядюшка Глобус географ. Ему такие вещи по штату положено знать. Я, например, родился и вырос на дне исчезнувшего теперь моря. Это было что-то около ста миллионов лет назад.
— Батюшки! — ахнула Тряпка. — А я-то думала, что я старше всех.
— Вздор! — не выдержала Ручка. Ей было ужасно обидно, что не она, а Мелок оказался в центре внимания. Она только и искала момента, чтобы поддеть Мелка. — Всё вздор! — презрительно повторила Ручка. — Сто миллионов лет? Как вы можете верить выдумкам этого фантазёра?
— Можете и не верить, — пожал плечами Мелок. — Сейчас вы сами убедитесь.
Чем ближе к холму подходили путники, тем чаще мимо них проносились самосвалы, тяжело нагружённые глыбами какого-то белого камня. Впереди гудели, рычали другие машины.
Наконец компания остановилась на краю широкого котлована. Было похоже, что бок у холма выгрызло гигантское чудище. В котловане и на пробитых в склоне холма широких ступенях работали какие-то машины с длинными шеями и зубастыми челюстями.
— Экскаваторы! — объяснил Мелок.
— Столько возни с какими-то белыми булыжниками! — пожала плечами Ручка. — И для чего?
Она обернулась к стоявшему рядом Мелку, но, к своему удивлению, не обнаружила его.
— Эй, тётушка Тряпка, куда он девался? Вы же вместе стояли.
Тряпка растерянно оглянулась:
— Только сейчас тут был. И куда он запропастился? Уж не стёрла ли я его нечаянно?
— Не-е-осторожная! — завертелся Глобус. — Что ты на-а-делала!
— Да не волнуйтесь! — раздался совсем рядом голос Мелка. — Тут я.
— Где? — в один голос крикнули путешественники.
— Он решил разыграть нас! — рассердилась Ручка. — Он стал невидимкой!
— Ничуть не бывало! — откликнулся Мелок. — Я сижу у самых ваших ног. Смотрите, вот моя фиолетовая шапочка.
Только тут путники и заметили своего товарища. Он сидел среди десятков, сотен и даже тысяч больших и маленьких мелков. Правда, они не были такими стройными и не имели чернильных шапочек, но в остальном походили на Мелка, словно родные братья.
— Это и есть мой братья, — подтвердил Мелок. — Всего год назад я лежал тоже здесь. Этот белый холм, и все белые холмы на много-много километров вокруг, и вся степь между ними — всё это сплошной мел. Смотрите, сколько белых оврагов в степи… Поэтому даже город — вон он виден на горизонте — так и называется «Белгород». Но, по-моему, правильнее было бы называть его не «Белгород», а «Мелгород». Как вы думаете, друзья, сколько миллионов лет понадобилось природе, чтобы накопить всё это богатство?
— Богатство? — пожала плечами Ручка. — Чушь! Камни, и всё тут. Не понимаю, зачем людям столько мела! Если бы всё население Земли бросило работу и отправилось в школу, то и тогда людям пришлось бы сидеть в каждом классе по десять лет, чтобы исписать всё, что добыто, пока мы стоим тут.
— Да будет вам известно, — сказал Мелок, — меньше всего мела идёт в руки школьникам. Даже зубного порошка люди делают из мела гораздо больше. Но и это, в конце концов, тоже мелочь. Дел у нашего семейства столько, что и не сосчитать! Я — Мел, но ведь это только моё имя, а по фамилии я Известняк. А Известняк — это очень знатная фамилия. Наша порода хоть и осадочная, но настоящая, горная.
