В дальнейшем мы уничтожили еще несколько логовищ. Я не смог удостовериться в том, что хитрость белых зверей равна уму человека, зато установил, что размножаются они с поистине молниеносной быстротой. Каждые три недели самка способна принести приплод от семи до девяти детенышей. Но тут я натолкнулся на непонятное явление. Все детеныши рождались крохотными — не больше детенышей сульгипы. Между тем одни уже через пять дней достигали величины взрослых особей, а другие за этот же срок почти не прибавляли ни в росте, ни в весе. Так же медленно рос вначале и Бедняга…
От чего зависел рост белых зверей?
Если бы удалось ответить на этот вопрос, то, возможно, удалось бы найти и действенные способы борьбы…»
«От нашего отряда осталось меньше десятой части. Поселки провинции Тупи обезлюдели. Жители уходили целыми семьями, забрав из домов кто что мог унести. Но далеко не всем удавалось уйти далеко. Если не белые звери, то болезни и голод убивали их в пути.
Жрец Сандуу торопил меня.
— Еще день, и мы не сможем уйти.
Я отвечал, что, если не закончу опытов и не найду средства борьбы, белые звери настигнут нас и в столице.
За эти дни я исхудал так, что одежда висела на мне, как на вешалке. Спал не больше четырех часов в сутки. Кружилась голова, огненные круги плыли перед глазами. Но зато воспоминания реже терзали меня…
Четырех крохотных белых зверенышей мы принесли в поселок и поместили в загородки, огороженные со всех сторон сплетенными ветками колючего кустарника лыху — единственного растения, которое белые звери не ели и, как я выяснил, к которому старались даже не приближаться. Одного звереныша я кормил древесной корой и листьями, другому к растительной пище добавлял мясо, третьему давал только мясо, а в загородку к четвертому, которого также кормил мясом, поместил еще и здоровенную сульгипу.
В первый же день он попытался напасть на нее, но справиться не смог. Ночью он дважды подкрадывался к ней сзади, но оба раза сульгипе удавалось увернуться. Втрое больше его, она металась по загородке, пытаясь выскочить из нее, спастись от страшного соседа, которого могла бы свалить одним ударом лапы. К утру сульгипа изрядно обессилела и проголодалась. Видимо, устал и белый звереныш. Он свернулся в углу и, казалось, спал. Настороженно поглядывая на него, сульгипа подобралась к кормушке. Она медлила, но запах пищи дразнил ее, заставляя забыть об опасности. Она опускала голову к кормушке и тут же поднимала ее, оглядываясь на соседа. Он лежал неподвижно.
Но как только сульгипа позволила себе увлечься пищей, к ней метнулась белая молния. Борьба была закончена в одно мгновение.
На следующий день мы впустили к нему еще двух сульгип. С ними он справился гораздо быстрее и заметно прибавил в росте и весе. Теперь он был уже намного крупнее любой сульгипы, и я приказал поместить в его загородку уйзара. Я надеялся увидеть их схватку. Но, к моему удивлению, свирепый уйзар, не боявшийся даже человека, забился в угол, ощетинился и зарычал, не спуская глаз с белого зверя. С ним случилось то же самое, только сейчас послышался короткий писк — впервые за все это время. Может быть, писк появляется у белых зверей лишь с наступлением зрелости? Мне оставалось только гадать…
У дежуривших солдат были предусмотрительно заткнуты уши. Но я-то не мог позволить себе подобной предосторожности. Я должен был слышать этот писк.
От него действительно стыла кровь. В нем были злоба и вожделение, безграничное, бескрайнее. Вожделение, оправдывающее любую жестокость, ведущее через любые опасности. Остановить и оборвать его могла только смерть…
Уйзар был уже мертв, а белый зверь продолжал висеть на его туше, сжав зубы и зажмурившись от удовольствия. Я оценивающе разглядывал его. Всего за сутки с небольшим он превратился из детеныша в большого зверя. Только слишком тонкие лапы отличали его от взрослой особи.
За то же время контрольные звереныши, в том числе и тот, которому давали мясо, но не позволяли охотиться, росли очень медленно, не быстрее детенышей сульгипы или уйзара.
Но почему самой лакомой для них является затылочная часть? Не там ли содержится вещество, ускоряющее их рост?»
«Белые звери размножаются с пугающей быстротой. Короткий срок беременности и большой приплод являются решающими факторами. Уже никто из нас не рискует выходить за ограду укрепления…
Мы скормили затылочную часть свежей туши одному из зверенышей. Потребовались сутки, чтобы убедиться: мои предположения оправдываются.
О результатах я поспешил доложить жрецу Сандуу. Он взглянул на меня снизу вверх, на его переносице собрались мелкие морщинки, как будто он собирался чихнуть:
— Значит, ты убедился? И наконец-то можешь посоветовать, как с ними следует бороться?
Я хорошо понял скрытый смысл его «наконец-то». Но не испугался. Мне нечего было терять, кроме жизни, а ею я уже не дорожил. И я ответил откровенно:
— Пока нет.
Он уколол меня быстрым взглядом:
— Знания, которые мы добыли, бесполезны?
— Бесполезных знаний не бывает. Раньше или позже они дадут плоды.
— «Позже» нас не интересует. Или ты решил оставить сведения о белых зверях их потомкам?..»
