Белые тени - [57]

«Либо генерал очень спешил, либо убийца или его подручный чего-то тут искал. Потому в одежде мы не нашли ключей». Велев помощнику попытаться обнаружить отпечатки чьих-либо пальцев, Вуйкович направился в канцелярию. У дверей стоял полицейский и разговаривал о чем-то с бухгалтером, тут же, повернувшись лицом к стене, стояла машинистка, ее плечи вздрагивали от рыданий. «Наверно, была в него влюблена, — подумал Вуйкович, — генерал был собою хорош».

Несгораемый шкаф в кабинете Кучерова был полуоткрыт, в замке торчал ключ на длинной цепочке. Внутри все было перерыто. Бумаги валялись на полу.

— Скажите, — спросил начальник полиции бухгалтера, который, опустив беспомощно руки, растерянно стоял у двери, — когда вы получали деньги?

— Вчера вечером. В кассе должно быть сто шестьдесят восемь тысяч динаров...

— Ого! А кто-нибудь знал о том, что они пришли? И, кстати, когда собирался уехать господин Кучеров?

— Уехать? Через две недели. Что же касается денег, то они приходят нерегулярно и, в какой именно день, никто не знает. Мы не делаем из этого секрета.

— Значит, вы говорили кому-нибудь, что пришли деньги?

— Да нет, как-то не пришлось, вчера только вечером пришли. Никто и не спрашивал. Может быть, она? Скажите, Грация, — обратился он к машинистке, которая все еще никак не могла успокоиться, — вы говорили кому-нибудь, что пришли деньги?

— Не-е-ет, не говори-и-и-ла-а-а... — выдавила машинистка, всхлипывая и упрямо надувая губы.

— Значит, никто, кроме генерала, вас, почтальона и этой дамы, не знал о том, что пришли деньги?

— Никто, — развел руками бухгалтер, — впрочем, виноват, знал еще наш капельмейстер, есаул Скачков, может, он кому сказал?.. Есаул как раз был у генерала, когда привезли почту.

— По делу?

— Кто знает! Несколько раз его здесь видел. Его, Берендса и Павского. Многие заходили. У есаула интересная супруга...

— Знаю, знаю эту даму, — заинтересовался Вуйкович, — но не думал, что полковник Павский...

— Ничего подобного! — перебила его машинистка. — Иван Иванович не станет волочиться за всякой шлюхой! Это она не дает ему проходу! И вчера ходила к Гатуа. И Петр Михайлович там был... — И она снова расплакалась.

— Та-а-ак... — уставясь на девушку, протянул начальник полиции и уже открыл было рот, чтобы задать какой-то вопрос, но промолчал. Потом, глядя на медные кольца с латинскими буквами, обратился снова к бухгалтеру: — Скажите, кому известен шифр, ключ от шифра этой кассы?

— Директору и генералу. Петр Михайлович чего-то боялся и менял его каждую неделю. Ничего не помогло!.. — Бухгалтер сокрушенно вздохнул и покачал головой.

Вуйкович наклонился к старинной вертгеймовской кассе, покачал головой и буркнул сердито:

— Опытный, каналья, не оставил отпечатков.

Вошел директор. Видно было, что он очень расстроен. Поздоровавшись, он тяжело опустился в кресло, приговаривая: «Какое несчастье, какое несчастье! Чудовищно! Убийство-монстр!» Потом вынул из кармана фуляровый платок и вытер им лоб. И вдруг его взгляд упал на полуотворенную дверцу несгораемого шкафа. Он вытаращил глаза, щеки его посерели, затылок налился кровью. Казалось, директора вот-вот хватит удар. И он вопросительно уставился на Вуйковича.

— Ограбили, — подтвердил тот, что-то записывая себе в блокнот. — Убийце был известен ключ от шифра, как я вижу. Удивительное дело, мне как-то рассказывал один вор-медвежатник: «Я, — говорит, — когда попадаю в кабинет интеллигента, открыть кассу не представляет трудностей. Ключ либо лежит на кассе, либо в ящике письменного стола. А ключи к шифру обычно они подбирают без фантазии: «Алма», «Опус», «Деус», «Ерго» и, конечно, «Дина». Вот так и у вас. И все-таки я рассчитывал обнаружить убийцу. А теперь, господин генерал, мне придется с вашего разрешения допросить кое-кого из персонала. Начиная с друзей господина Кучерова.

— Насколько мне известно, — сказал директор, с трудом переводя дух, — у генерала близких друзей не было, о покойниках плохо не говорят, но... Господа, — обратился он к бухгалтеру и машинистке, — вы свободны. Когда понадобитесь, я позову.

— А я попрошу, господа, о наших разговорах пока помолчать, — добавил начальник полиции и угрожающе посмотрел на них своими волчьими глазами.

— Дело в том, господин комиссар, что покойный генерал заблуждался в своих убеждениях и нам пришлось отстранить его от воспитательной работы...

— Коммунист?

— Ну что вы! Просто левонастроенный. Желая от него избавиться, я предложил ему место казначея — заведующего хозяйственной частью. И он согласился. Человек он высокопорядочный и имел огромное влияние на кадет.

— Куда он хотел уехать?

— Дело в том, что он подал заявление об уходе. Откуда у вас такие сведения?

— У него собраны все вещи. Может, хотел забрать денежки и улизнуть? Экспроприация? А в городе, среди местных, у него нет друзей?

— Затрудняюсь на это ответить. Видел его раза два-три с Храничем, этим высоким черногорцем, который часто бывал у генерала Гатуа. А насчет денег — нет!..

Разговор между начальником полиции и директором корпуса длился около часа. Прервал его ворвавшийся в кабинет следователь.

— Мы напали на след убийцы, — выпалил он, вбегая в кабинет, — прошу вашего разрешения на обыск в квартире инженера Хованского. Вуян привел нас прямо на электростанцию к дровяному сараю. И вот, — следователь положил на стол топор на длинной рукоятке.