Белые снега - [90]

Шрифт
Интервал

Пэнкок гладил жену по волосам и утешал:

— Погоди немного, и мы тоже будем так жить… Самое главное, что я вернулся! Это самое главное. Ты не знаешь, как я тосковал по тебе!

Пэнкок, уже никого не стесняясь, плакал. Собаки удивленно смотрели на всхлипывающих, сплетенных в один клубок людей.

Отняв залитое слезами лицо от Йоо, Пэнкок взял на руки сына:

— Не плачь! Посмотри на меня — я твой отец!

— Нет! — сквозь слезы ответил мальчишка. — Ты худой и страшный. Я не хочу…

— Это твой отец! — резко прикрикнула на него Йоо.

Мальчишка испуганно замолчал: мать никогда так сердито не говорила с ним.

Наконец, немного придя в себя, Пэнкок рассказал, как он добрался до Улака. И гордо добавил:

— А я стал учителем. И бумага у меня на это есть.

— Мандат? — спросила Йоо.

— Диплом называется. Сам профессор Богораз подписал, тот самый, которого у нас Вэипом зовут.

— Пишущий человек из легенды? А разве он жив? — удивилась Йоо.

— Жив, — ответил Пэнкок. — Хорошо говорит по-чукотски, правда, будто оленевод с Колымы. Все наши сказки знает, записал их в толстые тетради. И еще — он составил первую книгу на нашем языке. Завтра ледокол привезет.

— Первая книга? — с радостью переспросила Йоо. — Ты видел?

— Не только видел, но и держал в руках. Я в Москве ходил в мастерскую, где делают книги. Трудная работа! Глаза какие надо иметь! Ведь буковки маленькие да еще повернуты в другую сторону!

Йоо, слушая Пэнкока, разжигала костер.

— Может, пока поешь холодного моржового мяса? — спросила она мужа.

— Давай! — почти вскрикнул Пэнкок и, погружая пальцы в мелко нарезанное густое месиво, признался: — Я часто вспоминал моржатину.

Несколько минут он молча ел, наслаждаясь вкусом мяса.

— Еда в Ленинграде плохая, — рассказывал Пэнкок. — Правда, там всякого хлеба много, молоко есть, яйца домашних птиц, конфеты, но с мясом — худо.

— Нет мяса? — спросила Йоо.

— Мясо вроде есть, но оно светлое какое-то и не сытное. И еще эти котлеты. — Пэнкока даже передернуло от одной мысли о них.

— Я и так вижу, что ел ты там плохо, — ласково сказала Йоо, ставя на столик холодные ласты и горячее, только что сваренное мясо. — Похудел-то как.

— Болел я там, — сказал Пэнкок, — кашлял. А ты письма мои получила?

— Получила. Такая радость была! Только родила Ивана, а тут от тебя письма. Вслух читали. Ты ешь, ешь…

— Да я уже наелся, — Пэнкок выпрямился, оглядел ярангу и с удовлетворением заметил, что все на месте и моржовые кожи на крыше новые.

— Это Совет мне новые кожи дал, — сказала Йоо. — Постановление сделали. Да и отец заходил, помогал. Особенно когда Иван родился.

Пэнкок говорил, ему отвечала Йоо. Разговор шел то о событиях, происшедших за время его отсутствия в Улаке, то Пэнкок принимался рассказывать о жизни в Ленинграде, о Москве. О чувствах, переполнявших их сердца, они не говорили, да и разве можно выразить словами ту радость, тепло и нежность, что светились в каждой улыбке, в каждом взгляде, в каждом едва уловимом движении. В ярангу вернулась большая любовь и, словно доброе, ласковое облако, окутала их, заполнила собой и полог, и чоттагин… и готова была выплеснуться наружу.

Чуть поодаль сидел Иван и настороженно следил за чужим дядей, которого называли его отцом. Пэнкок ласково посматривал на сына и этим смущал его. Но когда мальчик поел с отцом из одного кэмэны — лед отчуждения растаял. Иван стал отвечать на вопросы и больше не плакал.

— Новые учителя приехали: Сергей Глотов и Татьяна Молина. Хорошие ребята, веселые. Наргинау по-прежнему играет на гармошке и в интернате работает.

Йоо рассказывала, а сама не сводила глаз с Пэнкока.

— Отец мне жаловался: попрекают его часто, что он держит сторону Совета. Особенно Омрылькот и Млеткын. Говорят: родство предаешь. Отказали ему от места в вельботе. Пришлось отцу идти к Вамче. А тот поставил его у кормового весла. Позор… И все же отец не пошел просить Омрылькота. А когда собрали сход и постановили взять у владельцев их вельботы и байдары, отец тоже поднимал правую руку. В ту ночь Млеткын долго камлал. Бубен его звучал громко. Наверное, нарочно, чтобы все слышали, он открыл настежь дверь и поднял переднюю стенку полога. А в довершение вдруг пошел снег. Такой был ясный, весенний день — и вдруг темнота и снег. Ветер налетел с юга. Сорвало крышу на интернате, куском железа разрезало собаку Кмоля… Ну и пошел шепот по селению: «Высшие силы рассердились на жителей Улака». Но постановление отменять не стали. Починили крышу. А лечиться теперь все больше ходят к Наталье Ивановне. Докторша наша. А парни, прослышав, что Утоюк женился на Лене Островской, воспрянули духом и стали ухаживать за докторшей. Но она пока никому предпочтения не отдает. А поет как хорошо… Сядут они рядом — Наргинау и она — и поют. Красиво… Да еще Драбкин помогает им на гармошке.

— Хорошо, значит, живете, — заметил Пэнкок.

— Да нет, — вздохнула Йоо, — что за жизнь без тебя!

— Вот теперь я буду учителем, — помолчав немного, сказал Пэнкок. — Я заезжал в Анадырь, и в округе меня назначили учителем. А одного из тех, кто сейчас здесь, отправим в Ванкарем: там открывается новая школа.

— Мой муж — учитель, — с гордостью прошептала Йоо. — Трудно поверить… — И она нежно улыбнулась ему.


Еще от автора Юрий Сергеевич Рытхэу
Конец вечной мерзлоты

Роман "Конец вечной мерзлоты", за который автор удостоен Государственной премии РСФСР им. М.Горького, возвращает читателя к годам становления Советской власти на Чукотке, трудному и сложному периоду в истории нашей страны, рассказывает о создании первого на Чукотке революционного комитета. Через весь роман проходит тема нерасторжимой братской дружбы народов нашей страны.


Хранитель огня

Во второй том избранных произведений Ю.С. Рытхэу вошли широкоизвестные повести и рассказы писателя, а также очерки, объединенные названием "Под сенью волшебной горы", - книга путешествий и размышлений писателя о судьбе народов Севера, об истории развития его культуры, о связях прошлого и настоящего в жизни советской Чукотки.


Сон в начале тумана

4 сентября 1910 года взрыв потряс яранги маленького чукотского селения Энмын, расположенного на берегу Ледовитого океана. Канадское торговое судно «Белинда» пыталось освободиться от ледяного плена.Спустя некоторое время в Анадырь повезли на нартах окровавленного человека, помощника капитана судна Джона Макленнана — зарядом взрывчатки у него оторвало пальцы обеих рук. Но когда Джон Макленнан вернулся на побережье, корабля уже не было — моряки бросили своего товарища.Так поселился среди чукчей канадец Джон Макленнан.


Под сенью волшебной горы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Когда киты уходят

В книгу известного советского писателя вошли произведения, которые составляют как бы единое целое: повествование о глубоких человеческих корнях современных культур народов Чукотки, прошедших путь от первобытности к зрелому социализму.От древней легенды о силе человеческого разума до сегодняшних проблем развития самобытного хозяйства и искусства эскимосов и чукчей, о сложных судьбах людей Севера, строящих новую жизнь на Крайнем Северо-Востоке, рассказывают произведения Юрия Рытхэу, вошедшие в сборник "Полярный круг".


Полярный круг

В книгу известного советского писателя вошли произведения, которые составляют как бы единое целое: повествование о глубоких человеческих корнях современных культур народов Чукотки, прошедших путь от первобытности к зрелому социализму.От древней легенды о силе человеческого разума до сегодняшних проблем развития самобытного хозяйства и искусства эскимосов и чукчей, о сложных судьбах людей Севера, строящих новую жизнь на Крайнем Северо-Востоке, рассказывают произведения Юрия Рытхэу, вошедшие в сборник «Полярный круг».


Рекомендуем почитать
Сердце помнит. Плевелы зла. Ключи от неба. Горький хлеб истины. Рассказы, статьи

КомпиляцияСодержание:СЕРДЦЕ ПОМНИТ (повесть)ПЛЕВЕЛЫ ЗЛА (повесть)КЛЮЧИ ОТ НЕБА (повесть)ГОРЬКИЙ ХЛЕБ ИСТИНЫ (драма)ЖИЗНЬ, А НЕ СЛУЖБА (рассказ)ЛЕНА (рассказ)ПОЛЕ ИСКАНИЙ (очерк)НАЧАЛО ОДНОГО НАЧАЛА(из творческой лаборатории)СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЕ СТАТЬИ:Заметки об историзмеСердце солдатаВеличие землиЛюбовь моя и боль мояРазум сновал серебряную нить, а сердце — золотуюТема избирает писателяРазмышления над письмамиЕще слово к читателямКузнецы высокого духаВ то грозное летоПеред лицом времениСамое главное.


Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.