Белые пятна - [133]
Рассказ занимает много страниц. В сущности, он почти совпадает с рассказом Манчи. Но Портнягин воспроизводил события тех далеких дней не с чьих-либо слов. Он утверждал, что сам был свидетелем гибели Никифора Алексеевича Бегичева.
По утверждению Портнягина, Бегичев взял его в артель на пути к мысу Входному, когда проплывал по речке Пойтурме — притоку Пясины. Там стоял чум Портнягина. Увидев, как ловко плотничал дед Гавриил, Бегичев принял его в свой коллектив, чтобы чинить санки и лодки, рубить избу.
Бегичев, продолжал Портнягин, очень хорошо относился к Натальченко, а тот «давно решил убить» Бегичева — «и вот время подошло». Однажды Натальченко взял «железяку, тяжелую, килограммов пять будет» и стал толочь соль. Бегичев попросил у Натальченко собак, чтобы съездить на Диксон и обменять шкурки песцов на продукты. Натальченко не отвечал, «только красным стал, шея и лицо налились кровью». И вдруг — ударил его этой «железякой» по голове, потом стал топтать. «Ребра ему поломал. До этого Натальченко ходил всегда в валенках, а тут почему-то надел сапоги, подбитые железом».
…Долог, очень долог этот рассказ. В нем много подробностей. О том, как издевательски Натальченко расчесывал свои волосы рядом со стонущим от боли Бегичевым, как запретил он давать боцману не только еду, но и воду, как приказал вытащить его из теплой избы в брезентовую палатку. И как сказал, что расправится с каждым, кто окажет Бегичеву хоть какую-то помощь. «Добрый человек разве убил бы такого начальника? — завершил Портнягин свой рассказ. — Бегичев отцом нам был. А Натальченко совсем сатана… Убил его из-за жены…»
Публикуя запись сенсационного рассказа, существенно подкрепившего обвинительную версию, Казимир Лисовский так прокомментировал добытую им улику: «Слушая на протяжении пяти с лишним часов эту печальную повесть о последних днях жизни Улахана Анцыфера, повесть, которую старик передавал с такими деталями, подробностями, дополняя в некоторых местах жестами, мимикой, имитацией голоса, поясняющими, где сидел Бегичев, где Натальченко, как происходил между ними разговор, — мы взволнованно переглядывались друг с другом. У каждого из нас родилась в сердце твердая убежденность: нет, это нельзя выдумать. Это надо видеть самому!» (Разрядка моя. — А. В.)
Поиск К. Лисовского, завершившийся появлением нового важнейшего свидетеля, совпал по времени с выходом второго издания книги Никиты Болотникова «Никифор Бегичев», снова привлекшей общественное внимание к его личности, к его делам. Самые ревностные и неутомимые исследователи жизни Бегичева по-прежнему придерживались прямо противоположных взглядов на причину его смерти. Новые факты требовали проверки и компетентной оценки. Просто от них отмахнуться было нельзя.
И вполне закономерно, что, откликаясь в газете на книгу Никиты Болотникова, известный очеркист Георгий Кублицкий поставил вопрос о необходимости вернуться к тайне мыса Входного. Вернуться уже не на уровне догадок, предположений, легенд, а во всеоружии науки. Он утверждал, что рассказы найденных К. Лисовским людей «проливают новый свет на события, разыгравшиеся некогда далеко на Севере, и заставляют снова со всей серьезностью отнестись к версии о злодейском убийстве Бегичева врагом Советской власти».
Острота ситуации была тем драматичней, что речь шла вовсе не только о прояснении одной исторической загадки: человек, которому печатно заново бросили тягчайшее обвинение, был жив! И женщина, из-за которой якобы разыгралась та кровавая драма, тоже была жива. Молва, преследовавшая их почти тридцать лет, набирала силу. А ясности все еще не было.
Простейший, сам собой напрашивающийся выход — возобновить следствие и подвергнуть анализу имеющиеся доказательства, как старые, так и новые, — был, однако, отнюдь не таким уж простейшим. Все процессуальные действия требуют строжайшего подчинения закону. Они не могут совершаться только «из любопытства». Хотя бы и «любопытства» научного, исторического. Следствие есть следствие, у него должна быть конкретная, предусмотренная законом, цель.
Чем бы это возможное следствие ни окончилось, даже если бы оно полностью подтвердило догадку и слухи, — привлечь Натальченко к уголовной ответственности было нельзя: десятилетний давностный срок со времени прекращения дела давно истек. Юридически признать человека виновным в совершении преступления может только суд. Отдать Натальченко под суд в любом случае было нельзя. Не было и никакой возможности (юридической, процессуальной) его реабилитировать, если бы слухи не подтвердились: Красноярский окружной суд доступными ему средствами это уже сделал. Но молву, как видим, не пресек.
Ситуация казалась безвыходной, но Прокуратура СССР отнеслась к ней с полным пониманием ее уникальности, ее непохожести на то, с чем ей приходилось сталкиваться до сих пор. Речь шла не только о выяснении исторической истины. Не только об извечном и естественном стремлении проникнуть в тайну, разгадать поставленную жизнью загадку, преодолев те препятствия, которыми тайна старается себя оградить. Но и — самое главное! — о добром имени человека, на которого молва наложила поистине Каиново клеймо. Строго говоря, жизнь свою худо-бедно он прожил. И Василию Михайловичу, и Анисье Георгиевне было уже за шестьдесят. Никакой формальной помехой для осуществления их скромных жизненных планов слухи не стали. Но легко представить себе, как им в той атмосфере жилось. Как горько было прийти к финишу жизненного пути с этим тяжелым грузом. Как смотреть своим детям в глаза…
Аркадий Ваксберг — прозаик, публицист, драматург, юрист. Как адвокат, он участвовал в десятках судебных процессов, и эти личные впечатления долгие годы питали его творчество. В качестве специального корреспондента «Литературной газеты» он исколесил страну — итогом этих командировок были судебные очерки, незабытые до сих пор. Он автор около сорока книг, многие из которых переведены на десятки языков, пьес для театра, сценариев художественных и документальных фильмов, телесериалов. Ему довелось встречаться со множеством замечательных людей, помогать тем, кто попал в беду, быть свидетелем поразительных событий, оставивших яркий след в истории уходящего века. Известный публицист рассказывает в своей мемуарной книге о событиях и встречах, которых было так много на его жизненном пути, вводя читателей в мир, долгие годы скрытый от постороннего взора.
СОДЕРЖАНИЕ3 АРСЕНАЛ СЛЕДОПЫТА17 ПРОСТОЙ ШТЫК33 СМОТРЕТЬ И ВИДЕТЬ49 А НАУКА ХИТРЕЕ59 ПОМОЩЬ ИЗДАЛЕКА67 ФАКТЫ И ФАКТИКИ73 ПЕРВОЕ ДЕЛО79 ЧУДАК-ЧЕЛОВЕК95 МОГУЧИЕ СОЮЗНИКИ111 ДЖЕНТЛЬМЕНЫ УДАЧИ123 МАСКА, Я ТЕБЯ 3НАЮ!143 ЗА ДОБРО — ДОБРО.
Загадка этой хрупкой женщины, до последних дней своей жизни сводившей с ума мужчин, миновавшей рифы Кремля и Лубянки и устоявшей перед всеми ветрами жестокого XX века, так н осталась неразгаданной. Ее называли современной мадам Рекамье, считали разрушительницей моральных устоев, обвинили в гибели Маяковского. Один боготворили ее, другие презирали и ненавидели. К 85-летнему юбилею Ив Сен-Лоран создал для нее специальное платье, а молодой французский романист признался в любви.Об одной из самых магических женщин уходящего века рассказывает эта книга.
Что такое «еврейский вопрос» и для чего он был нужен в России? Какова была роль российских евреев в революционном и антиреволюционном движении, в становлении и упрочении советской власти, в карательной политике государства при Ленине, Сталине и его преемниках, в советской и русской культуре?Это лишь малая часть вопросов, поставленных известным писателем, историком, журналистом, юристом Аркадием Ваксбергом в этой книге. Ответы же помогут найти собранные здесь никогда ранее не публиковавшиеся свидетельства участников и очевидцев событий, материалы из семейного архива и воспоминания писателя.
Аркадий Ваксберг — прозаик, публицист, драматург, юрист. Как адвокат, он участвовал в десятках судебных процессов, и эти личные впечатления долгие годы питали его творчество. В качестве специального корреспондента «Литературной газеты» он исколесил страну — итогом этих командировок были судебные очерки, незабытые до сих пор. Он автор около сорока книг, многие из которых переведены на десятки языков, пьес для театра, сценариев художественных и документальных фильмов, телесериалов. Ему довелось встречаться со множеством замечательных людей, помогать тем, кто попал в беду, быть свидетелем поразительных событий, оставивших яркий след в истории уходящего века. Известный публицист рассказывает в своей мемуарной книге о событиях и встречах, которых было так много на его жизненном пути, вводя читателей в мир, долгие годы скрытый от постороннего взора.
«Поединок столетия» — книга не совсем обычного жанра. Это повесть о прославленном болгарском коммунисте Георгии Димитрове, о его жизни, полной мужественной борьбы, опасностей и приключений, о его беспримерном поединке с фашизмом на судебном процессе в Лейпциге. Но рассказ то и дело прерывается публицистическими раздумьями автора, историческими справками, официальными документами и письмами. Все они — подлинные. Для большей стройности и собранности повествования автор в некоторых случаях объединяет документы и показания участников Лейпцигского процесса: перед судом прошло множество свидетелей, в повести они представлены значительно меньшим числом.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.