Белые пятна - [56]

— Истомина нет… нет друга… — бормотал он.

Хотелось курить, но курить здесь было нельзя.

Проезжая табором к столовой, Лукьянов окликнул Дронова:

— Федя, пляши! Подарок тебе привез, — сказал он, вспомнив ежедневные вопросы Дронова насчет «солененького».

Дронов подбежал к Пузанку: «Отборная, астраханская», — прочел он на трафарете.

— Григорий Васильевич! Ну, голова, удружил! Настя! Лидуха! Селедка, крест святой, селедка! — закричал он.

Вечером, шагая по палатке, Лукьянов рассказал Ганину и Разумову о своей поездке, потом, подойдя к столу, вынул из ящика свернутую в трубку подлинную карту.

— Я вспомнил о своей оплошности по дороге к дому, — сказал ом, пресекая собственным признанием всякие вопросы и околичности. — Черт знает как был взволнован, узнав об аресте Истомина. Виктор Степанович, я вас прошу, ради проверки, что ли, сличите ваши расчеты с моими. Коль совпадут — я смело назову вас инженером.

— Задала она заботы, эта злосчастная карта, — пробормотал Ганин.

— Ну, Андрей Федорович! Не всяко лыко в строку, — сказал примирительно Лукьянов.

Через три дня Лукьянов предложил Разумову выехать на базу за спецодеждой, обувью и продуктами.

3

Виктор вытянул плетью заскакавшегося коня.

Помня наказ Лукьянова, он ехал очень быстро, сменил на полпути заморенного коня и вечером прибыл в поселок.

— Управляющего нет, товарищ Разумов, — предупредила его Ксения Михайловна, когда он появился в приемной. — Скажите мне, где вы будете, я оставлю Андрею Павловичу записку о том, что вы здесь.

— Не знаю. Мне бы хотелось зайти к Истоминой…

— Надо бы зайти. Анта одна, мать улетела в край. — Ксения Михайловна подала Виктору письма со штемпелями авиапочты. Виктор вышел на улицу.

Одно письмо было от дяди Саши — единственного родственника, с которым Виктор не порвал связи. Письмо пространное, каждое слово в нем дышит неподдельной теплотой и хорошей назидательностью.

«Конечно, ты в любое время мой желанный гость, ты и твоя жена. Но подумай, Витя, стоит ли тебе в этом году предпринимать поездку ко мне? Подумай, посоветуйся с Настей. Любовь твою к изысканиям одобряю. На днях отправляю по твоей просьбе все фотографии твоего отца и милой мамы-Наташи. Я заказал общую пересъемку. Отцом гордись. Он первый из нашей семьи вошел в новую жизнь полноправно, и погиб, защищая Родину. Погиб в те дни, когда мы — Федор, Виктор и я — прятались от жизни и от самих себя. Мы желаем тебе и твоей жене очень много хорошего. Между прочим: твоя тетя Нина находит Настю очень эффектной.

Любящий тебя А. Разумов».

Виктор без цели дошагал до Набережной. Как хорошо! Дядя Саша ему все простил. И Настя им понравилась. Как хорошо сказано в письме: «Ищи в жене друга, а не балерину». Родные не забыли его увлечения Светланой, ну ясно: ведь дядя и тетя хоть и любили девочку Светланку, но едва ли хотели, чтобы Виктор на ней женился. Но почему тетя Нина нашла Настю эффектной? По мнению Виктора, Настя вышла на фотографии самой обыкновенной, как она есть. Тетя всегда скажет что-нибудь такое…

Второе письмо было от Светланы. Виктор долго не решался его вскрыть… Любил ли он Ланочку так, как любит свою Настю, свою жену? Мысленно он перебрал все, что было тогда в Москве и удивился: да ведь он восхищался Ланочкой так же, как восхищались ею родные! Он просто подчинился культу Светланы — этого маленького божка в доме бабушки.

Его неприятно поразила практичность Светланы. Да ведь и он не пытался увлечь ее чем-либо возвышенным и развеять ее практические помыслы! Нет, он не любил ее, так не любят. А он знает, что такое любовь!.. Нет, что бы ни писала Светлана — он будет равнодушен.

Виктор спокойно вскрыл конверт.

«Милый Виктор Степанович! Простите ли вы когда-нибудь меня? Желаю вам большого, большого счастья. Не поминайте лихом вашу Светланку-шарманку».

Виктор понял: Светлане отвечать не следует. Светланка-шарманка! Так ее звал Сергей, самый молодой дядя Виктора. Очевидно, она узнала, что он женился. Ведь он писал нянюшке Марфе, а она, конечно, всем рассказала о женитьбе «Степанова сына», — решил он.

Задумавшись, он тихо брел по улице. Сзади, по деревянному тротуару застучали каблуки. Он обернулся — Анта. Девушка вспыхнула, потупилась. У нее покраснело лицо, шея, руки — все занялось жарким полымем. Виктор не успел поклониться, заговорить.

Анта опустила глаза и прошла мимо, как-то странно вздернув головой.

Каково ей теперь? Лицо Анты преследовало Виктора, и он не удивился, поняв, что стоит возле знакомого особняка. Зайти? Непременно!

В передней не было никого. Окно раскрыто, ветер шевелил шторой, собранной в складки. Анта появилась в дверях.

— Здравствуйте, Анта.

Она ответила с подчеркнутым спокойствием и непринужденностью. Но выдержки ее хватило ненадолго. Девушка расплакалась — сильно, неудержимо, и моментально растеряла напускное спокойствие. Виктор был значительно старше Анты и понимал, что слова не нужны. Анта должна заговорить первой.

Анта вышла. Он терпеливо сидел, не двигаясь. Через пять минут Анта стояла перед ним умытая, с сухими глазами.

— Хотите чаю? — предложила она. — Вы с дороги.

Виктор согласился. Слава богу, Анта придумала разрядку. Скоро они разговорились.