Белорусский узел - [51]
Первое, что им бросилось в глаза, когда вышла колонна автобусов — это чистота и ровная дорога. Такие — в России есть только в нескольких местах. Они подглядывали через щёлочки в занавесках, которыми закрыли окна автобусов, и видели чистые, без единой бутылки, без единого окурка обочины, и сетку, которой закрывались все белорусские дороги, чтобы не выскакивали животные на дорогу, и чтобы сберечь лес.
А вот на въезде в Минск — стоял блок и раздражённые водители грузовиков — пытались договориться с ментами, чтобы их побыстрее пропустили. Десятки опытных глаз — моментально окинули взором обстановку и каждый с ходу нашёл как минимум два — три упущения, которые на Кавказе могут грозить тем, что вырежут весь блок. Очевидно, что белорусы совсем не имели опыта действий в условиях чрезвычайного положения, а менты — не прошли спецкомандировки на Кавказ, через которые за пятнадцать лет в России прогнали половину оперативного состава. Впрочем, на то они и есть здесь, чтобы помочь.
Минск — был так же необычно чистым, шли люди, катились машины — только в одном месте они заметили спихнутую на обочину, сожжённую. Машину, да много серой краски на стенах — ей наскоро закрашивали неугодные граффити, как в Москве.
Их поселили в гостинице Беларусь — огромная серая «книжка», похожая по архитектуре на здание СЭВ в Москве. Место было подобрано с умом — недалёко от эпицентра беспорядков, но в то же время, сюда вряд ли докатится, да и блокировать их тут непросто.
Только они бросили вещи в номере, заглянул Ивченко, их командир.
— Обстановка через час. Пока — поднимитесь на крышу, поставьте на всякий случай поправки. Посмотрите возможности — соседние здания, вообще что видно, мёртвые зоны, дистанции, где людей разместить можно будет, если что…
Наверху — уже были люди…
Альфа — уже ставила свой снайперский пост, их снайперов было не двое, а трое. Один — просматривал окрестности в прибор наблюдения, тут же — прибивал лазером и диктовал, второй с блокнотом — рисовал и записывал. Их винтовки — стояли тут же, уже расчехлённые — AW и Steyr пятидесятого калибра, самая точная из серийных. Третий — просто гулял по крыше, потом вдруг скрутил фигу и зачем-то ткнул наверх.
— Ты чего? Кому это?
— Америкосам — ответил альфовец — думаешь, не смотрят?
— Почему, смотрят.
— Ну вот. Пусть знают…
Он подумал про себя, что понтоваться не время и не место. Не те обстоятельства. Вот если бы они выставлялись в Мексике, или в Варшаве, или ещё где — вот тогда можно было бы фиги крутить. А они выставляются в Минске.
Как то некстати — нахлынули воспоминания о Каракасе. Столица Венесуэлы, чудный и чудной одновременно город на другой стороне земного шара, недалёко от США. Он ездил туда как инструктор, в двухгодичную командировку, они обучали армию и жандармерию тактике активных действий — как это называлось. Мало кто знает, что в Венесуэле больше мусульман, чем в любой другой стране Латинской Америки — Чавес напускал сдуру, а на границе с Колумбией — очень и очень неспокойно. Обе эти страны — находятся в состоянии холодной войны и поддерживают напряжённость на границе друг у друга… приграничные провинции кишат террористами, и тамошние ублюдки придумали закладывать в самодельные бомбы ещё и высушенное дерьмо… это чтобы заражение крови даже было гарантировано даже при попадании мельчайшего осколка.[44] Твари. То-то они там покувыркались. Вспомнил он и Лусию… местные женщины совсем по-другому относятся к сексу, намного проще. А у Лусии погиб муж, дальнобойщик. Она была членом какого-то там объединения бедняков… что-то вроде комбеда по-нашему, и они часто спорили после этого… без света в темноте. Она доказывала, что они обязательно построят социализм, что у них все будет по справедливости, что люди будут терпеть и сражаться за то, чтобы власть по-настоящему принадлежала им, а не жирным котам, о которых Лусия отзывалась с неприкрытой ненавистью. А он знал, что это не так. Он знал, что никто ничего терпеть не будет, и идея нахрен никому не нужна, и после того, как все немного отъедятся — начнут растаскивать все по собственным квартиркам… и растащат по кирпичику. Потому что люди дурны, и с этим ничего не поделаешь, других — нет. Он вообще избегал спорить на эти темы, потому, что Лусия была удивительно политичной, могла говорить о политике, о том, что правильно и неправильно часами — а у него начинала болеть голова. Иногда ему казалось, что он старшее её не на десять лет, а как минимум на сто. Он был старым, мудрым и ненавидел себя за это.
И за то, что в конечно итоге — он оказался прав. Люди — плохие.
— А теперь здесь.
— Что?
Он посмотрел на своего напарника — а тот смотрел на него. Он не понял, что сказал вслух.
— Одно и то же. Везде.
— Да…
— Ладно. Давай работать.
Напарник — сбросил с плеч рюкзак, начал доставать снарягу. Его козырным трюком было то, что у него было по два одинаковых прицела — один был на винтовке, вторым он пользовался либо при разведке, либо с него работал напарник. Была у них и обычная труба большой кратности и приличного поля зрения — но именно использование точно такого же прицела позволяло второму номеру видеть то же и так же, что и снайпер. Иногда это было уместно, иногда — нет.
