Белорусский узел - [15]
В отличие от остальных активов — этот записан не на Михаила, а на меня.
Сегодня у нас совещание. Михаил приедет, будем смотреть, что к чему. Оборудование смонтировано, выпущены первые установочные партии по двум изделиям. Лаборатория МВД Беларуси обеспечила испытание в соответствии с европейскими стандартами и клеймение. Первые дилеры — питерский Левша, ижевский Байкал и московский Арсенал — готовы забрать даже установочные партии, по их словам спрос — прекрасный. Возможно, даже стоит повысить цены — мы отдаём гражданский вариант М4 за тысячу белорусских рублей при себестоимости в четыреста двадцать[9]. Возможно, стоит отдавать ещё дороже. По крайней мере, первые партии. Пока не закроем ажиотажный спрос — надо снимать основные сливки.
Почему такой спрос? Ну… я предусматривал это. Дело в том, что в России карабинов М4/М16 не купить вообще, они не производятся. При этом для спорта, для стрельбы в тире они — лучше Калашникова. И многие готовы за них платить 90-100 тысяч российских рублей. Китайские же винтовки — они «милспек», то есть, созданы в точном соответствии с размерами и стандартами армии США и весь тюнинг — подходит к ним без «напиллинга». Против оружейного Китая играет его репутация — но это все чушь. Если в той же Турции есть производство оружия в подвалах (и оно идёт на экспорт), то в Китае производить оружие частникам запрещено — только госкомпании. Монстр среди них — НОРИНКО, они все делают, от пистолетов до танков. И они пошли нам навстречу: из Китая поставляется только ствол и УСМ. Все остальное — делается на месте, здесь, либо из пластика, либо из стали, как у Кольт-Канада. Здесь у нас стоят пятикоординатные станки, раскрой лазером, спекание, промышленные 3D принтеры. Так что большая часть винтовки — местного, белорусского производства. И слова «made in Byelorussia» — мы ставим на изделия, черт побери, с гордостью. Гордиться есть чем — это единственная страна во всем СНГ, в которой не забыли традиции качества.
Кольцевая дорога — отличная, сто двадцать — сто тридцать даёт держать даже на валком, с высоким центром тяжести джипе. Ещё лучше дорога — ведёт в сами Смолевичи, её строят китайцы полностью, от и до. Пока две полосы работают, но рядом техника стоит ещё четыре. Тут есть один нюанс — китайцы прокладывают одновременно две дороги, одна для легкового транспорта, другая — для грузового. Не самая плохая идея, кстати, позволяет намного улучшить логистику. Я говорил с сами Вень Чэнем, главой Поли-технологии, они эту дорогу строят. Он сказал, что в Китае даже есть разделение на железной дороге: эта ветка только для пассажирских поездов, а эта для грузовых. Двадцать первый век — рядом с китайцами ощущается очень остро, в мелочах — но очень остро…
На периметре — уже стояла охрана, китайцы — серьёзно подходят к обеспечению безопасности, тут и забор тут и охрана. Прокатав карточку, я поехал по новенькой, выложенной бетонными плитами дороге к офису — одной из многочисленных, построенных и быстро строящихся коробок, в которых мы будем делать будущее.
На стоянке — знакомый Майбах. В Беларуси — таких машин всего четыре на одной из них ездит сам Батька. Можно было бы и больше — в Беларуси немало тех, кто богатство своё скрывает, а на самом деле богатых немало, на одних казино они какие деньги подняли. Но Батька — сильно не любит, когда выпендриваются, выставляют богатство напоказ. Михаил сам с Батькой встречался не раз, и тот не забыл «поставить на вид». Михаил сказал, что купил машину подержанной.
Это тоже один из факторов нестабильности. Деньги есть, но ни показать их наличие, ни открыто тратить, ни передать детям — нельзя. Это автоматически делает большинство богатых людей заинтересованными в дестабилизации режима. Менять это надо, и сам Батька поменять это не сможет — всё-таки он, как был советским человеком, так и остался. Но как поменять это, не свалившись в новые девяностые, не вызвав новую социальную войну — никто не знает. И я — не знаю…
Совещание — скорее не совещание, а презентация — началась с того, что мы прошлись по производству. Посмотрели на технологическую культуру, на уровень установленного оборудования — а он весьма и весьма высокий, сплошь — самые современные станки, обрабатывающие центры — пятикоординатки. Конечно, все до последнего болта — Китай, это было условием того что нас пустили в бизнес-парк и дали очень льготное финансирование. Но главное — не это, главное — другое. Мой завод — в принципе не похож ни на один оружейный завод на постсоветском пространстве, потому что он… не только оружейный. За основу — я взял опыт Билла Рюгера, который с нуля создал фирму, ставшую крупнейшим производителем оружия в мире, с объёмом более двух миллионов (!!!) стволов в год.[10] Он, не будучи профессиональным оружейником, смотрел на оружие как на потребительский товар, который может производиться на тех же станках, что и скажем… детали для автомобилей. Он купил очень высокопроизводительное оборудование, и загружал его производством всего, на что были заказы — от автодеталей и до наконечников клюшек для гольфа. Таким образом, он добивался минимальных затрат и высочайшей культуры массового производства. А в конструкторские работы он вкладывал относительно немного, считая, что лучше производить недорого и качественно что-то одно — чем кучу наименований, но дорого и некачественно. Последнее, кстати — во многом и погубило Кольт.
