Белорусский узел - [17]

Мелькнуло упоминание про Ремингтоны и болтовики в целом, их дефицит на российском рынке, и я подхватил тему

— Господа, так в чем проблема? Сделаем.

Представители оптовиков переглянулись — они явно такого не ожидали. Привыкли к общению с государственными оружейными заводами. Там на клиента смотрят как на кого-то, кто мешается под ногами, мешает выполнять гособоронзаказ. А вот я помнил — что тот же Билл Ругер — создал крупнейшее оружейное производство мира, не выполняя никаких госзаказов. А вот Кольт со своими госзаказами — ушёл на дно.

— В чем проблема? — невозмутимо сказал я — Ремингтон-700 был представлен в пятидесятых годах прошлого века. Все патенты, если там и были — их действие давно истекло, можно копировать и производить как угодно. Купим — обмеряем. У нас пятикоординатные станки, стволы — закажем у тех же китайцев. Потом поставим ковочную машину, это уже в планах есть. Ложу закажем в Китае, они делают все что угодно — шанхайский орех, любые виды полимеров, могут сделать полимер любой формы с интегрированными металлическими направляющими, я проверял. Сначала сделаем один в один копию, чтобы не рисковать. Потом — начнём экспериментировать. С чем именно — подскажете вы сами. Например, возможно, будет пользоваться спросом винтовка под наш патрон, патрон Мосина. Возможно — с отъёмным магазином от… скажем, от Вепря. Или от СВД. Оружие — один из самых простых в производстве потребительских товаров. Можем попробовать скопировать Маузер… да в принципе, что хотите.

Зазвонил телефон… я не обратил на это внимания, я был полностью поглощён беседой.

— А цена… — осторожно спросил кто-то из оптовиков

— Будем вписываться в рынок — сказал я — у меня нет желания получать двести процентов прибыли. С технологической точки зрения, болтовая винтовка по себестоимости ниже, так как там нет автоматики…

И тут — я вдруг увидел, как бледнеет Михаил… прямо на глазах… белеет как полотно. Я видел такое лишь один раз — и что угодно дал бы, лишь бы не видеть снова.

И оптовики… почувствовали, замолчали. Мы молча сидели в переговорной, на столе лежали стволы, русский и американский, что было символично… потом я на правах следующего по старшинству спросил

— Миша, что…

И он, помолчав, сказал, как выплюнул всего два слова

— Рыгорыч… умер.

Минск, Беларусь. 14 мая 20*** года Чужой среди своих

Последующие несколько дней — были очень тяжёлыми. Не только для нас, для всей десятимиллионной страны.

Определённость в жизни — исчезла разом. Часть банков — стала придерживать платежи… понятно, почему — собственники набивают деньгами клиентов карманы, чтобы дрыснуть в случае чего. В бизнесе тоже начались неплатежи — как то сразу. Все собирали наличку. Готовились к самому худшему. Кое-где — не выдали зарплату, причём на госпредприятиях — внаглую.

На въездах в Минск появились посты, усиленные бойцами Внутренних войск, с бронетранспортёрами. Выборочно проверяли документы. То же самое — делало в городе КГБ.

Премьер Беларуси — выступил по национальному телевидению, призвал сохранять спокойствие и не поддаваться на провокации. Но это не успокоило ситуацию, это её ещё более обострило. Все понимали, что премьер, несмотря на то, что человек он, вроде, порядочный — в политическом смысле он так, пустое место. За ним нет реальной силы. А в битву за власть, первую реальную битву за власть за двадцать последних лет — вступят совсем другие силы…

Резко выросла посещаемость оппозиционных сайтов, намного вырос спрос на Белсат[15]. Я понимал, что это отнюдь не поддержка оппозиции, по крайней мере — пока. Люди хотели знать, чего им ждать и в поисках чего-то похожего на правду — заходили на оппозиционные новостные сайты. Верить «самиздату», оппозиции — мы привыкли ещё со времён СССР, а в Беларуси — от этого не отвыкали. Все это — в будущем обязательно даст о себе знать.

Я… я вдруг начал понимать всю серьёзность и тяжесть ситуации. Я вдруг начал понимать, почему, несмотря на все глупости, несмотря на все слабости — демократия является лучшей формой управления для страны. И почему срок пребывания на посту президента — даже самого лучшего президента — ограничивают всего двумя сроками. Ну… хорошо. Самый лучший президент на свете… я не про конкретных людей говорю — представим. Он идёт на третий, четвёртый, пятый срок. И вдруг — он умирает.

И что?

Преемника чаще всего нет, или он не подходит или их несколько и они готовы сцепиться. Самой системы нормального выбора нового главы государства нет — все атрофировалось. И что самое страшное — те, кто так долго ждал — готовы на все, чтобы урвать своё. Потому что они так долго ждали. И потому что понимают — следующего шанса может и не быть.

Б…

Это не Америка. Там те, кто проиграл — уходят в университеты преподавать. В советы директоров. В некоммерческие фонды. И ждут следующих четырёх лет. И знают, что шанс вернуться есть всегда. Дик Чейни, по моему, был министром обороны в правительстве Форда, а потом стал вице-президентом — двадцать с лишним лет спустя. А у нас — у нас все не так. У нас оступился — порвут, не пожалеют. И потому у нас те, кто у власти — держатся за неё до конца. А те, кто борется за власть — готовы на все.