Белорусская промашка Лаврентия Берии - [4]

В то же время Берия не мог не понимать, что усилий, предпринимаемых только в рамках подчинённых ему ведомств, будет недостаточно. Потому по его же запискам Президиум ЦК КПСС принял специальные постановления по трём республикам: 26 мая — “О политическом и хозяйственном состоянии за­падных областей Украинской ССР” и “О положении в Литовской ССР”, а 12 ию­ня — “Вопросы Белорусской ССР”. Во всех трёх документах главной причиной недостатков были названы “извращения ленинско-сталинской национальной политики”, выразившиеся в том, что на руководящую работу мало выдвигались местные кадры, а в деловых отношениях и системе просвещения господствовал русский язык. Малым числом местных выдвиженцев в органах партийной и го­сударственной власти объяснялось даже продолжающееся существование бандеровщины на Украине и националистического подполья в Литве. Обстановка на той же Западной Украине, в самом деле, была весьма сложной. Бандеровцы продолжали нападения на органы власти, вели индивидуальный террор против военных и милиции, оставалась весьма накалённой атмосфера страха. Как отмечалось в постановлении, посвящённом Украинской ССР, дело дошло до того, что “около 8000 человек из молодёжи, подлежащей набору в ремес­ленные училища и школы фабрично-заводского обучения, перешло на неле­гальное положение”. Тем не менее, девяти обкомам и руководству Украины была поставлена задача “добиться изжития огульного недоверия к западно-ук­раинским кадрам” и “обеспечить их наличие в руководящем составе ЦК КП Ук­раины и в Правительстве Украинской ССР”. Первый секретарь ЦК КП Украины Л.Г.Мельников, русский по национальности, после принятия упомянутых по­становлений был освобождён от занимаемой должности.

Первому секретарю ЦК Компартии Литвы А. Ю. Снечкусу тогда повезло. Он остался на своём посту, поскольку был литовцем, однако оценка положе­ния дел в республике была такой же: “огульное недоверие к литовским кад­рам”. Главной задачей тоже названо их “выращивание и широкое выдвиже­ние. во всех звеньях партийного, советского и хозяйственного руководства”. Требовалось сразу же “отменить ведение делопроизводства во всех партий­ных, государственных и общественных организациях Литовской ССР на нели­товском языке. Заседания Совмина, бюро и пленумов ЦК КП Литвы, а так­же городских и районных комитетов партии и исполкомов Советов депутатов трудящихся проводить на литовском языке”.

Постановление, касающееся БССР, было самим коротким. Его констати­рующая часть состояла всего из двух абзацев. В первом тоже отмечалось, что и “в Белорусской ССР совершенно неудовлетворительно обстоит дело с вы­движением белорусских кадров на работу в центральные, областные, город­ские и районные партийные и советские органы”. При этом подчёркивалось, что “особенно неблагополучным является привлечение на руководящую работу в партийные и советские органы западных областей Белорусской ССР корен­ных белорусов — уроженцев этих областей, что является грубым извращени­ем советской национальной политики”. Во втором было указано на наличие “серьёзных недостатков в колхозном строительстве”. Постановляющая часть гласила: “Освободить т. Патоличева Н. С. от обязанностей первого секрета­ря ЦК КП Белоруссии, отозвав его в распоряжение ЦК КПСС”, — а вместо не­го “рекомендовать первым секретарём ЦК КП Белоруссии т. Зимянина М. В., члена ЦК КПСС, быв[шего] второго секретаря ЦК КП Белоруссии, освободив его от работы в Министерстве иностранных дел СССР”. Третий пункт обязы­вал ЦК КПБ “выработать необходимые меры по исправлению отмеченных из­вращений и недостатков и обсудить их на Пленуме ЦК КП Белоруссии. Доклад на Пленуме ЦК КП Белоруссии поручить сделать т. Зимянину”.

В доступных документах не удалось пока найти готового ответа на вопрос, почему выбор Берии пал именно на Зимянина. Конечно же, делая ставку на недавнего второго секретаря ЦК КПБ, он руководствовался не только офици­альными политическими характеристиками этого человека. Разумеется, он хорошо изучил личное дело Михаила Васильевича и знал, что тот, в пятнад­цать лет начав трудовую жизнь рабочим паровозоремонтного депо в Витеб­ске, уже в двадцать шесть возглавил ЦК белорусского комсомола, во время войны долгое время провёл на оккупированной гитлеровцами территории, за­нимаясь формированием подполья и партизанским движением, а после неё стал министром просвещения, затем секретарём, вторым секретарём ЦК КПБ. Берия не мог не заметить и того, что Зимянин обладает цепкой хваткой, умеет, “когда партия прикажет”, идти напролом и не очень-то церемониться с теми, кто оказывается на его пути. “Небольшого роста, щуплый, подвиж­ный, как ртуть” — так характеризовал его известный дипломат и журналист, руководивший в 1988-1991 годах международным отделом ЦК КПСС, дипло­мат и историк Валентин Михайлович Фалин.

Было в его характере и ещё нечто, часто присущее людям невысокого ро­ста, — обострённое самолюбие. Красноречивый в этом смысле случай про­изошёл в апреле 1947 года в Москве в кабинете Маленкова, который в ЦК КПСС в то время был ответственным за кадровую политику. Зимянина тогда выдвигали на должность секретаря ЦК Компартии Белоруссии. Когда он во­шёл в кабинет, Маленков воскликнул: “Какой же Вы маленький!” Зимянин мгновенно взвился: “Вы ошиблись адресом. Поищите кого-нибудь ростом по­выше!” Развернулся и пошёл к выходу. Маленкову пришлось успокаивать по­тенциального выдвиженца: “Постойте, не горячитесь. Мы же оба понимаем, что не это главное”. Описание того, что произошло в кабинете Маленкова, привёл в своих публикациях Михаил Бублеев — под таким псевдонимом вы­ступал в печати сын Зимянина. И добавил, что Маленков, поражённый такой реакцией, рассказал об этом событии даже Сталину.