Белокурый циклон - [27]

— Послушайте, это же шантаж! — ужаснулся Эдди.

— Этот вопрос предоставьте моей совести. Так будете бросать или нет? — Часы Рансинга с короткой, толстой цепочкой с первого взгляда очень понравились Макслю. Вопрос только — из настоящего ли все это золота? В Цюрихе ему однажды продали трость с серебряным набалдашником, а потом обнаружилось, что серебра там столько же, сколько в водопроводном кране. С тех пор Максль стал осторожнее. Он вновь сделал вид, будто уходит.

— Подождите!

Полным презрения жестом Эдди швырнул часы, с глухим стуком свалившиеся на клумбу.

— Постыдились бы! — крикнул Эдди. — Поэт и такой материалист!

— Ошибаетесь! Как поэт я не материалист! За свои произведения я ни разу не получил ни гроша… Где эти чертовы часы?

Теперь Максль никак не мог найти часы. Завывал ветер, накрапывал дождь, и Эдди не сомневался, что подхватит воспаление легких. Наконец часы нашлись.

— Ну, давайте же!… — поторопил поэта Рансинг.

— Послушайте, однажды я был уже обманут. Если не возражаете, я сначала покажу часы специалисту.

Эдди чуть не свалился со своего насеста.

— Но послушайте же! Я каждое мгновенье могу упасть…

— Закройте глаза и молитесь. Я только сбегаю к Хеграбену, это не займет и четверти часа. Прекрасный часовщик. Сестра у него, между прочим, замужем за художником. Он взглянет на часы и, если золото не фальшивое, я помогу вам…

— Герр Максль! Вы…

— Не надо благодарностей! Я поспешу вернуться вам на помощь, потому что тот, кто дает быстро, дает вдвойне.

Эдди непрочь был бы дать кое-что поэту и быстро, и вдвойне, но тот уже убежал.

Ветер немного утих, но зато дождь шел теперь с мокрым снегом. Начавшая подмерзать одежда потрескивала, словно засахаренная…

Хеграбен то ли жил не так уж близко, то ли крепко спал, потому что поэт вернулся только через полчаса.

— Все в порядке! Вам нечего бояться! Золото самое настоящее! Скоро вы будете внизу…

— Лестницу… Принесите лестницу… — прокрякал Эдди.

— Это лишнее. Пожарники привезут ее с собой. Издалека послышался звук горна.

— Мерзавец! Вы вызвали пожарников?

— Не полицию же мне было вызывать!

— Здесь есть лестница… Умоляю… Прежде чем они приедут…

— Просто замечательно! А потом меня обвинят в ложном вызове. Скажите — а на скольких камнях те часы?

…Пожарная охрана поднялась по тревоге! Во главе с брандмейстером Цобельманом! Застучали копыта четырех лошадей и мула, запряженных в экипаж с насосом и лестницей.

Узнав о случившемся, Цобельман прежде всего затрубил в горн. Пусть у жителей поселка будет достаточно времени, чтобы собраться на месте великого события. Затем брандмейстер быстро переоделся в бело-синюю парадную форму. Что еще сделать? Такой редкий случай! До сих пор эту проклятую дыру даже пожары обходили стороной.

— Все готово?

Вперед! Застучали колеса, запел горн, бешено зацокали копыта!

Вокруг виллы уже и впрямь собралось порядком народу. Все с любопытством разглядывали сидящую в глухом окне жалкую фигурку, с одежды которой, словно из водосточных труб, капала вода.

Но, ура, прибыли пожарники!

Последовали недолгие маневры с лестницей. Сначала ее придвинули поближе, потом вновь отодвинули. Один из пожарников взобрался на лестницу приветственно махнул рукой толпе.

Это было феноменально! Все дружно зааплодировали.

— Давай! — крикнул Цобельман.

Лестница уперлась в стену. Теперь уже все население Мюглиам-Зее собралось вокруг виллы.

Операцию по спасению иностранца чуть не сорвал, однако, господин Воллисгоф. Он уже крепко спал, когда дочь разбудила его. Дело в том, что и часу не прошло, как Грета проснулась от спазм в желудке, а причиной их была прописанная доктором от бессонницы сода. Доктор, решив все-таки, что у Эдди просто разыгрались нервы от малокровия, позвонил в аптеку и попросил, чтобы вместо обозначенного в рецепте веронала пациенту выдали бикарбонат натрия. Итак, разбудив отца, Грета испуганно сообщила ему, что перед домом в присутствии всех жителей поселка пожарная команда проводит какие-то странные маневры.

Накинув халат, Воллисгоф выбежал в сад, глянул ввысь, куда была устремлена лестница, вновь вернулся в дом и выбежал снова — уже с мелкокалиберкой в руках. Вскинув ее, он прицелился в скорчившегося над балконом Греты Рансинга.

Сшибить засевшего в глухом окне гостя было бы, с какой стороны ни смотреть, простейшим выходом из создавшегося положения. Не исключено, что даже Рансинг согласился бы с этим, но в последний момент Цобельман подбил руку изготовившегося стрелка.

— Наденьте что-нибудь, а то простудитесь! — проорал он в ухо Воллисгофу.

— Я его застрелю!

— Не раньше, чем мы его оттуда снимем! Что же, по-вашему, мы зря сюда приехали? — Тут же последовала команда: — Господина советника держать и не отпускать!

Вслед за этим началась спасательная операция. Не прошло и получаса, как иностранец спустился на землю среди взлетавших в воздух шляп и приветственных криков толпы. Голосом, похожим на хриплый вопль сирены, Эдди объяснил советнику, которого двое пожарников все еще продолжали держать за руки, что безумно влюбился в его дочь и намеревался просить ее руку и сердце.

— Я мечтал о романтической сцене у балкона…