Белое, красное, чёрное - [48]

Вернувшаяся из гостей Лили заглянула к ним, чтобы сообщить городскую новость — происшествие во дворце наместника. Услышав разговор, она тотчас же присоединилась к Нику и Аполлинарию.

— Господи, — вздохнула она, — как я люблю это место, гору святого Давида! Когда я была совсем маленькой, моя грузинская бабушка рассказала мне древнюю легенду о святом отце Давиде, который жил там, на горе, она тогда называлась по другому, по грузински Гандегили, а по татарски — Ишитутрук, и вот я представляла себе пещеру, где жил отшельник, источник, маленьких ланей, которые сбегались из густых лесов к источнику по утрам, когда приходили туда на водопой, и ластились к этому одинокому старцу. Но, видимо, он не был старым человеком, ему еще хватило энергии основать Гареджийский монастырь, еще одно замечательное место в Грузии.

— Да, — мечтательно подхватил Аполлинарий, — и мне, маленькому, рассказывали точь в точь такую историю. И что два афонских монаха построили там, на горе, маленькую каменную церковь во имя Иверской Божьей матери. И что жители Тифлиса убегали и прятались от неприятеля в церкви и вокруг нее. И в благодарность потом делали церкви дары, и она перестраиваивалась и разрасталась. Жил там одно время и царь Ираклий Второй, после смерти своего сына Соломона, там похоронен еще и карталинский царь Давид, постригшийся в иноки после разорения своего царства, ну, и там, ниже церкви, в гроте, на месте, купленном Александром Чавчавадзе, покоится Грибоедов и его несчастная супруга.

— А бывают дни, когда туда приходит молиться особенно много богомольцев? — спросил Ник, что-то обдумывая.

— Конечно, на все церковные праздники, а особенно на седьмую неделю после пасхи, в годовой проаздник. А так особенным днем считается четверг, по четвергам там много народа, особенно молодых девиц. Святой Давид считается покровителем семейного счастья. Говорят, что святой Давид по заросшему горному склону именно в каждый четверг спускался в Тифлис для проповедей.

— Тогда у меня такой план, Лили, не уходи, ты должна помочь нам, — сказал Ник, увидев, что Лили поднимается, чтобы уйти в другую комнату. — И, давайте-ка сюда стихотворение маркиза о монастыре. Как там было?

  «Там объят полночной мглой,

  Монастырь стоит седой.

  Скрыта буйною травой,

  Есть пещера под скалой.

  В полночь тайною тропой,

  Освещаемой луной,

  Призрак, светлый и живой,

  Поведет тебя с собой.

  И возьмешь ты талисман,

  Тот, что нимфою был дан.

  То, что скрыто, ты найдешь,

  И с собою унесешь».

Аполлинарий, есть какая-нибудь еще тропа, которая ведет к монастырю? Правда, в стихотворении сказано, что тропа тайная, но, думаю, что тифлисскому сыщику она должна быть известна!

— А как же! — бодро отозвался Аполлинарий. — Я столько там лазил в детстве! Там есть тропа, которая ведет наверх, на вершину горы. Не знаю, уж насколько она тайная. Но, — тут Аполлинарий задумался, — подождите-ка, подождите, там есть и вправду тайная тропа, по ней спускаться очень трудно, а подниматься тем более, она ведет прямо к пещере.

— А пещера? — спросил Ник, — она как, видна хорошо?

— Да, конечно, там же столько паломников бывает, но кусты над ней ее как-бы полускрывают, выглядит все очень романтично.

— А как у нас обстоят дела с полнолунием? Аполлинарий, подайте мне, пожалуйста, «Кавказский календарь». Вон он, лежит возле вас. Так, так. Вот, в ближайший четверг, то есть послезавтра, как раз и полнолуние. Тогда слушайте меня!

И Ник изложил свой план.

— Конечно, — окончил он, — придется в этот план все время вносить коррективы по ходу действия. Главное, Лили, ты должна быть крайне внимательна, сосредоточена, не отвлекаться ни на что. Не забудь взять с собой кольцо. Надень его в последний момент, когда будешь уже в церкви. Если за нами уже начата слежка, а мы, кажется, все сделали для этого, шуму в городе после приключений во дворце наместника было много, то ты тоже будешь в центре внимания. Мы с Аполлинарием будем стараться быть рядом, а ты, если случайно узнаешь нас, делай вид, что не знаешь. Ну, все остальное как повезет!

Уже в среду Ник и Аполлинарий исчезли из дому. И еще до наступления темноты, Лили, одетая в ситцевое платье и удобные туфли, с простенькой дешевой кружевной косынкой на плечах, которую в церкви легко было набросить на голову, в сопровождении Петруса отправилась к монастырю святого Давида. Петруса нельзя было узнать, он наклеил длинные печальные усы, надел картуз и превратился в небогатого тифлисского мокалака. До конца Давидовской улицы их довез извозчик, а дальше им надо было подниматься самим. Дорога, вначале мощеная грубым булыжником, а потом и вовсе ничем, петляла среди зарослей дикой сирени, шиповника, жасмина. Людей было мало, одна женщина, очень прилично одетая, но босая, видимо, по обету, тяжело поднималась в гору с помощью служанки. Несколько молодых женщин стайкой держались вместе. Всем хотелось успеть в церковь до всенощной и остаться там так, чтобы потом послушать и заутреню. Через час они были уже почти у цели, у грота, где были похоронены Александр Грибоедов, Нина Грибоедова-Чавчавадзе и их ребенок. Там всегда сидело несколько нищих, просивших подаяние.