Белочка Майга - [14]
Парень молчит, пряча насмешливые огоньки в голубых глазах…
Их конечная цель — дом лавочницы Спрингис в самом центре Сиполайны. Там сегодня собирается вся местная знать. Конечно, и Чадуриха, и волостной старшина, и шуцманы — Чёрный Андрей, Адольф, Берч… всех не перечесть. И пастор Грасит. И фрицы. Гостей, мужчин и дам, полон дом!
Жан на кухне; там ещё несколько таких, как он. Паренька душит гнев и ненависть. Он то и дело выходит во двор охладиться…
Окна гостиной сверкают огнями. Посреди комнаты роскошно убранная ёлка. Разноцветные свечи, дорогие конфеты. В столовой столы заставлены бутылками и всевозможными яствами.
Лицемеры и убийцы! В Сиполайнанской волости теперь уже двадцать семь жертв! Если спросить, кто больше убил — фрицевский комендант фон Горст или коновод шуцманов Адольф Орсте, — то придётся ответить: у обоих руки по локоть в крови.
Пастор Грасит организовал у ёлки хор из кулацких сынков и дочек:
— Ах ты чёрный ворон! — Жан сплёвывает в сердцах. — Когда лето кончилось, а Монта заболела… ты её запросто выгнал из дому: «Уходи, моё жилище не приют. Иди!.. Да ниспошлёт тебе помощь милосердный господь. Иди! Аминь!»
Сквозь открытую форточку наружу плывут нежные мелодии. А, вон там и Герта! В белом шёлковом платьице, наглые глаза скромно опущены.
Как острые шипы, впиваются в уши слова слуги божьего — господина Грасита:
— Мир на земле!
Подлецы! Никто у ёлки не краснеет, никого не мучает совесть. А ведь в эту же самую минуту горят города и люди захлёбываются в крови…
…Госпожа Чадур улыбается. Волостной старшина только что сообщил ей приятную весть: в Сиполайну прибывает первая группа пленных, предназначенных для работы на богатых усадьбах.
Итак, участь Голиафа решена! Вместо него можно будет запрячь четверых-пятерых. А Голиафа…
Конечно, всё надо делать с умом. Скажем, так: Голиаф едет в Валку и не возвращается. Где он, что с ним? О боже, в такое время несчастье может обрушиться на каждого… И если хозяйка ещё и запричитает: «Ах, ах! Мой друг Голиаф, абер зачем ты меня бросил одну в этой юдоли горя и печали?» — кто заподозрит её в коварстве и предательстве?
Господа уже заняли места за столом. Но проклятый поп снова и снова, сложив молитвенно руки, бормочет о мире на земле…
Жан смотрит на небо: стало проясняться. Будь здесь госпожа Бузул, она снова порадовалась бы, что бог сотворил ещё одно чудо на горе коммунистам. Ибо сии звёзды и есть знаменитые вифлеемские звёзды.
В долине за Дабритой, стуча колёсами, катится поезд. Он-то к божьим чудесам никакого отношения не имеет: день за днём поезда мчатся на север, к Ленинграду. С танками, с орудиями, со снарядами, с солдатами.
Наконец молитва закончена. В стаканах уже искрится вино. Фон Горст поднимает свой стакан, как саблю на параде:
— Хайль Гитлер!
И тотчас же за Дабритой вырывается пламя. Земля дрожит, звук взрыва сотрясает воздух… Вся Сиполайна качается, как на волнах.
Так, так! Значит, теперь начались большевистские чудеса. Здесь, в Сиполайнанской волости, это первый военный эшелон, который народные мстители пускают под откос.
— Партизаны! — вопит пастор Грасит и первым мчится к выходу…
Не будь отец духовный таким жалким трусом, кто знает, как завершился бы этот вечер в доме госпожи Спрингис. Но его вопль действует, как зажжённая спичка, брошенная в бочку с бензином. Поднимается неописуемая паника.
— Партизаны!.. Партизаны!..
Вороной набирает шаг — рысью, рысью! Но госпоже Бузул кажется, что они ползут улиткой. Госпожа вырывает вожжи из рук Жана и самолично орудует кнутом…
ПОСЛЕДНЯЯ ОХОТА ШУЦМАНА АДОЛЬФА
Белочка собирается на работу.
— Куда спешишь? — ворчит тётя Дора. — Лежи себе! Всё лето тебя гоняли. Э-э… поучись у медведя… он зимой отлёживается. Не торопись! После Нового года мадам самолично выгонит тебя на работу.
— Тётенька, не могу я лежать как колода. И коровки меня ждут не дождутся… — Девочка добавляет лукаво: — Вот вы же не понимаете коровьего языка: муу… моа… мэээ…
— А что это значит?
— «Здравствуй, рады тебе!» — смеётся Белочка.
Покормив рогатых любимцев, она тотчас возвращается в комнату — нога-то ещё болит. Дора топает своими деревянными башмаками в сенях, а Голиаф здесь же, в батрацкой, точит пилу. Девочка ложится на постель и рассматривает подарок, присланный Жаном. Когда Дора спрашивает Голиафа, что же такое Жан подарил маленькой Майге, тот пожимает плечами:
— Какой там подарок — сущая безделица.
Верно, это безделушка — маленькое, похожее на монету, круглое зеркальце. Но его подарил Жан, и Белочка не променяла бы зеркальце ни на что другое.
На батрацкую половину заходит Герта. На ней красивое, табачного цвета пальтишко и бархатная шапочка. Обычно, войдя в дом, люди говорят «здравствуйте» или «добрый день». Но неужели наша Герта без нужды раскроет рот! Голиаф, усмехнувшись, продолжает водить напильником по пиле. Белочка же прячет подарок друга под одеяло. Но Герта успела заметить:
— Эй, ты!.. Что там спрятала?
— Мёд.
— А ну покажи!
— Я уже съела.
Гнида злится, её цепкие пальцы тянутся к одеялу. Белочка, защищаясь, щёлк бесстыжую по лбу.
