Беллинсгаузен - [7]

Шрифт
Интервал

Вышли ночью с попутным ветром, в одной связке. Пойема Юри легко несла кимбу Фабиана и Аго. Сквозь тучи иногда поглядывала луна и бросала тяжёлый оловянный свет на пологие волны. На носу кимбы сидел Аго и глядел в согбенную спину отца, стоящего у штурвала пойемы. Фабиан, облокотившись на банку, вёл счёт времени по песочным часам и производил в уме несложные расчёты пройденного пути. Ни компаса, ни секстана, ни морской карты, разумеется, у них не было. Фабиан доверял интуиции Юри. От него он не слышал ласковых слов, да и Аго не удостаивался улыбки, а вот знали, как зверята, чувствовали они, как он жалеет и любит их. Интересно, знала ли об этой стороне его души Эме?

Фабиану казалось странным отношение эста-островитянина к женщине. Эст не требовал от жены ничего, кроме здоровья, терпимо относился к ней, если молодая жена принесёт незаконнорождённое дитя, лишь бы только не от немца. На жену эзелец смотрел как на тяговую силу и в браке видел лишь пустой обряд.

В доме отца жила стряпуха Сельма, у неё подрос сын Лаул, и она решила его женить. Подыскала в деревне невесту Айру, привела в свой дом и с первого же дня свалила на неё все свои обязанности. А Лаул ловил себе рыбу и мерзко хихикал.

Накануне свадьбы Сельма стала надевать на невесту чепчик. Айра по старому обычаю дважды сбрасывала чепчик, за что каждый раз получала оплеуху с сердитым внушением: «Карда омма меест!» («Повинуйся мужу своему!») В третий раз невеста оставила чепчик на голове в знак покорности. Вскоре Айра покинула родительский дом, положив в карман три корки хлеба и погладив три раза печку, чтобы унести с собою счастье родительского крова.

После свадьбы свекровь принесла ворох старых рубах Лаула для починки. С этого и началась супружеская жизнь. А где ласка, где любовь? Фабиан ещё не вполне представлял, что это такое, но уже догадывался.

Видел он и другое, совсем тёмное. В Лахетагузе глумились над девушкой, забеременевшей до замужества. Её били, напяливали дурацкий колпак, издевались всячески, довели до того, что она, родив, убила своего младенца.

Вора и колдунов, домовых, леших, русалок, упырей отбрасывала эстов во времена варварства. А как бабы помогали разродиться той же Айре? Случилось это на Масленицу. Они раскачивали её по воздуху, подвешивали за руки, заставляли кувыркаться в снегу через голову. Так и выбросила мёртвого. А Лаул только скалил щербатые зубы да жрал солёные ноги заколотых осенью свиней, какие подают на Масленицу.

Фабиан возненавидел Лаула. Ему, мальчишке, понравилась кроткая, душевная Айра. «Вот ужо вырасту, отольются её слёзки», — грозился мальчик.

...Юри издал звук, похожий на предостерегающий скрип сонной чайки. Что-то опасное узрел он впереди. Фабиан быстро положил руль на правый борт. Юри резко сбросил парус и стал гасить скорость, встав бортом против курса. Чтобы избежать удара кимбы и помочь более тяжёлой пойеме, Фабиан уклонился в противоположную сторону, чувствуя, как связывающий суда тонкий трос натянулся тетивой. Этим приёмам его никто не учил, поступил как щенок, впервые сброшенный в воду. Аго было встрепенулся, забарахтался, пытаясь что-то разглядеть во тьме, но Фабиан грубо прижал его голову к банке, молчаливым жестом приказав замереть.

Пойема Юри слилась с ночью. Кимбу тихо прибило к её борту. Чтобы при столкновении не издать шума, Фабиан выбросил верёвочный кранец. Ещё больше ссутулившись под просоленной шерстяной накидкой, Юри сидел в напряжённой позе, как бы приготовившись к прыжку. Кого он видел впереди? Сторожевой ли корвет или ладью такого же горемыки-контрабандиста, пузатый турум купца или посыльную удему фельдъегеря, но встреча с любым из них не сулила ничего доброго. И он ждал, посасывая пустую трубку, час или два, до тех пор, пока неведомый мореход не исчез.

Наконец его пружинистая рука потянула шкерт, волгло забухали блоки, парус взлетел по мачте, хлопнул на ветру, как бы сбросив дрёму, и потянул пойему дальше.

К рассвету они уже были в нейтральных водах. Ни один корабль не имел права досматривать их, но на море, как в глухом лесу, хозяин тот, кто сильней, поэтому за благо считалось ни с кем не встречаться.

Фабиан ещё был мал, чтобы задумываться о будущем. Пока он зависел от Юри. Друг отца под забор не выбросит. А если что вдруг случится с ним? Ходить-то ему приходится по острию ножа, убьют, прикуют к галерам, бросят в каземат, разорят — охотников наберётся достаточно, — тогда и мамку Эме обратят в рабыню, и у Аго отберут вольную, а его вышвырнут к нелюдям-родственникам в Аренсбург. Те что захотят, то и сделают... Только никогда никто не разлучит его с морем. На море он родился, на море и умрёт. Морю лишь не надо перечить, с ним научиться жить. «Я родился среди моря, и я не могу жить без моря, как рыба не может жить без воды», — скажет он в редком порыве откровенности, будучи уже взрослым сильным человеком, но сейчас, на середине Балтики, в крошечном сердце родилось это чувство и волновало кровь.

Пошёл холодный дождь, ухудшилась видимость. Смутно темнела корма пойемы. Фабиан прикрикнул на Аго:

   — Не сиди кикиморой, грейся!


Еще от автора Евгений Петрович Федоровский
Антология советского детектива-4

Настоящий том содержит в себе произведения разных авторов посвящённые работе органов госбезопасности и разведки СССР в разное время исторической действительности. Содержание: 1. Алексей Сергеевич Азаров: Где ты был, Одиссей? 2. Алексей Сергеевич Азаров: Дорога к Зевсу 3. Овидий Александрович Горчаков: Вызываем огонь на себя 4. Овидий Александрович Горчаков: Лебединая песня 5. Александр Артемович Адабашьян: Транссибирский экспресс 6. Алексей Сергеевич Азаров: Островитянин 7.


«Штурмфогель» без свастики

На рассвете 14 мая 1944 года американская «летающая крепость» была внезапно атакована таинственным истребителем.Единственный оставшийся в живых хвостовой стрелок Свен Мета показал: «Из полусумрака вынырнул самолет. Он стремительно сблизился с нашей машиной и короткой очередью поджег ее. Когда самолет проскочил вверх, я заметил, что у моторов нет обычных винтов, из них вырывалось лишь красно-голубое пламя. В какое-то мгновение послышался резкий свист, и все смолкло. Уже раскрыв парашют, я увидел, что наша „крепость“ развалилась, пожираемая огнем».Так впервые гитлеровцы применили в бою свой реактивный истребитель «Ме-262 Штурмфогель» («Альбатрос»)


Искатель, 1962 № 02

«ИСКАТЕЛЬ» — советский и российский литературный альманах. Издается с 1961 года. Публикует фантастические, приключенческие, детективные, военно-патриотические произведения, научно-популярные очерки и статьи. В 1961–1996 годах — литературное приложение к журналу «Вокруг света», с 1996 года — независимое издание.В 1961–1996 годах выходил шесть раз в год, в 1997–2002 годах — ежемесячно; с 2003 года выходит непериодически.


Невидимая смерть

«Невидимой смертью» это оружие окрестили еще солдаты Первой мировой войны. Мины – гроза и ужас пехоты, а позже – и танков. Мины быстро доказали свою эффективность и потому эволюционировали особенно стремительно. Они стали настоящей головной болью для саперов всех армий мира. О борьбе военных инженеров с этим коварным оружием на полях Второй мировой и рассказывается в романе известного писателя Евгения Федоровского…


Приключения 1964

Среди авторов сборника есть опытные писатели, давно выступающие в приключенческом жанре, но большинство — молодые люди, только вступающие в литературу. Действие рассказов происходит на земле, на воде и в воздухе, на всех меридианах и параллелях нашей обширной Родины: от берегов Невы до Охотского моря, от приполярной тундры до пустынь Средней Азии. Советские писатели, как и их герои, всегда в походе. А это значит, что читатели получат новые увлекательные и боевые приключенческие истории. Ведь наш сборник намечено выпускать ежегодно.


Хроника операции «Фауст»

В повести рассказывается о малоизвестном эпизоде минувшей войны. О том, как наши военные инженеры раскрывают секрет противотанкового немецкого ружья «Фаустпатрон».


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Миклухо-Маклай

О жизни знаменитого путешественника и учёного Н. Н. Миклухо-Маклая (1846—1888) рассказывает новый роман современного писателя-историка Р. Баландина.


Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин

Новый роман известной современной писательницы Фаины Гримберг посвящён истории путешествия тверского уроженца Афанасия Никитина в Персию, Индию и Среднюю Азию. В романе использован текст самого Никитина «Хожение за три моря», а также тексты современных ему восточных путешественников и хронистов XV века. Это позволяет читателям окунуться в атмосферу того далёкого времени: сказки и причудливой были, зачастую удивительно похожей на страшную и красивую сказку.


Головнин. Дважды плененный

Один из наиболее прославленных российских мореплавателей Василий Головнин прошел путь от кадета Морского корпуса до вице-адмирала, директора департамента кораблестроения… Прославленному российскому мореплавателю В.М.Головнину (1776-1831) посвящен новый роман известного писателя-историка И.Фирсова.


Исторические портреты: Афанасий Никитин, Семён Дежнев, Фердинанд Врангель...

Во все времена находились люди, которым было скучно в собственном доме и которых манили дальние страны. Они отправлялись в путешествия, таившие массу опасностей, но это только разжигало азарт искателей приключений. В данном томе представлены жизнеописания Афанасия Никитина, Семёна Дежнёва, Ерофея Хабарова, Фердинанда Врангеля, Ивана Крузенштерна, Василия Головнина, Николая Пржевальского и многих других прославленных мореплавателей и первопроходцев XV—XIX вв. Книга рассчитана на всех, интересующихся историей России.