Bella Figura, или Итальянская философия счастья. Как я переехала в Италию, ощутила вкус жизни и влюбилась - [80]

Был канун Рождества, и Флоренция надела свои лучшие праздничные наряды. Никогда еще город не был так прекрасен. Улицы центра украшали сверкающие гирлянды, а между зданиями висели флорентийские лилии. На Пьяцца делла Репубблика красовалась огромная елка, наряженная красными лилиями, а другая сверкала своими огнями напротив Дуомо, из которого доносились рождественские песнопения. В деревянном вертепе с торца собора стояли терракотовые фигурки тончайшей работы, изображавшие Святое семейство среди стогов сена. Мой берег реки ничем не уступал центру – на Пьяццале Микеланджело установили высоченную рождественскую елку, украшенную гирляндами, а башня Сан-Никколо подсвечивалась синими и красными огнями.

Певчие из англиканской церкви несколько вечеров подряд ходили по набережной Арно с репликами старинных газовых фонарей и пели рождественские гимны, и каждый вечер праздничные огни освещали памятники города.

В тот вечер мы ехали в Колоньоле по темной проселочной дороге вдоль реки; оставили позади Руфину в рождественском убранстве, чьи улицы были украшены зимними цветами и огнями. Миновали реку, обогнули гору и едва свернули за поворот, как Бернардо резко затормозил: из кустов нам навстречу выскочило стадо оленей.

Они пробежали мимо машины, и, пока мы сидели, затаив дыхание, один посмотрел прямо на нас.

– О боже! – выдохнула я. – А Санта едет следом?

– Видишь, Камин, – улыбнулся Бернардо, положив руку мне на колено, – в городе красиво, но Колоньоле – волшебная страна.

Бернардо принес живую елку и венок на входную дверь. Теперь они лежали у входа.

– Даже не верится, что ты до сих пор не украсил дом! – воскликнула я.

Бернардо покачал головой, объяснив, что не очень любит Рождество.

– Ну а Алессандро? – не унималась я.

Он ответил, что и сыну тоже все равно, но я отказывалась в это верить.

– Спорим, ему все это очень понравится! Вот увидишь…

На другое утро Алессандро с готовностью согласился помочь мне украсить дом. Он провел меня по всем закрытым комнатам, где было полно коробок и беспорядочно разбросанных вещей, и мы вместе нашли рождественские игрушки. Потом мы отправились в лес за остролистом и плющом. Когда мы набрали полные руки колючих листьев, Алессандро робко сказал:

– Я рад, что ты будешь с нами на Рождество. Отец пригласил друзей, в этом году будет весело.

Я посмотрела на этого мальчика, светящегося, как новая монетка, и почувствовала внезапный прилив симпатии.

– Да, нам будет весело, – ответила я, похлопав его по спине.

Оставшийся вечер мы украшали углы дома листьями, а Бернардо готовил еду к следующему дню. Он объяснил мне, что канун Рождества называется здесь vigilia di Natale и принято проводить его вместе.

– Когда я был маленьким, нас водили в церковь, – рассказывал он. – Но на этот раз будет достаточно и просто встретить Рождество вместе. Поужинаем у камина.

На Рождество должны были приехать его лучшие друзья и родственники.

– Тебе понравится Гаэтано, – сказал он мне. – Он учился в Англии и очень хорошо говорит по-английски.

Гаэтано происходил из обедневшего знатного сицилийского рода и, по словам Бернардо, был истинным джентльменом, «хотя по его одежде этого не скажешь: с виду он еще больший неряха, чем я, cara». Когда они познакомились, Гаэтано жил с родителями, помогал отцу на семейном предприятии, но был глубоко несчастен. Бернардо посоветовал ему бросить эту работу и прислушаться к зову сердца.

– И что говорило его сердце? – спросила я.

– Гаэтано – лучший соколиный охотник из всех, кого я знаю, – ответил Бернардо. – Он понимает птиц, как…

– Как ты – собак? – вставила я.

– Даже лучше. Но предупреждаю: Гаэтано любит своих птиц, повсюду берет с собой, и в карманах у него полно крысиных хвостов… И еще у него сын Кокки. Его зовут Кокко. Ты с ним познакомишься – у него вокруг одного глаза черное пятнышко.

Канун Рождества мы провели у камина. Бернардо готовил стейки на огне, а мы с Алессандро, закончив украшать дом, повязали красный бант на толстой шее Кокки. После ужина Бернардо достал поле для «Монополии», и мы втроем стали играть, споря над каждым ходом до хрипоты, пока наконец после полуночи не разбрелись по постелям, поздравив друг друга с Рождеством. Через несколько часов я тихонько выскользнула из постели, чтобы положить под елку подарки, которые привезла с собой, и подвесить над камином чулки.

После этого я юркнула обратно под одеяло, весьма довольная тем, что справилась с ролью Санта-Клауса.

Настало туманное утро. Я приготовила всем завтрак и, когда Бернардо и Алессандро проснулись, указала на камин:

– Кажется, ночью к нам приходил Санта-Клаус.

Мальчик радостно бросился к чулкам.

– Видишь, – сказала я Бернардо, который смотрел, с каким восторгом сын разворачивает свой подарок. – Все-таки ему нравится Рождество.

Бернардо обнял меня за талию и притянул к себе.

– Спасибо тебе, – сказал он, глядя мне в глаза. – Ты славная женщина.

И я прильнула к нему.

Бернардо занялся приготовлением традиционного итальянского рождественского обеда. Сначала он положил cappone (каплуна) в большую кастрюлю с водой и odori (смесью моркови, сельдерея, лука и петрушки) и поставил все это вариться. Он то и дело давал указания Алессандро, и они суетились на кухне, готовя ветчину и засовывая индюшку, купленную в мясной лавке, в печь. Алессандро почистил картошку, а я вымыла брюссельскую капусту, морковь, черную капусту. Еще нужно было зажарить поросенка и сделать тортеллини в бульоне из