Бельгийская революция 1830 года - [23]
Теперь необходимо было вооружить народ. С негласного разрешения Шарля Плетинкса и Флери-Дюре восставшие завладели складом оружия, находившимся в казарме Анонсиад. Отряды коммунальной гвардии вооружались и распределялись по отрядам.
Позднее, почти к вечеру, к этой же казарме прибыли представители буржуазии с той же целью — вооружаться. Обе стороны обменялись несколькими ружейными залпами.
Первый отряд буржуазной гвардии появился в городе 26 августа к 10 часам утра. В нем было 40 человек, решивших установить порядок любой ценой. Отряды народных повстанцев, которых они встретили близ церкви св. Гудулы, приблизились к буржуа с возгласами: «Да здравствуют брюссельцы! Да здравствуют буржуа!». При этом они протягивали руки и приветствовали членов буржуазной гвардии. Такое поведение несколько обескуражило буржуазию и опрокинуло ее планы подавления народного бунта. Поэтому члены буржуазной гвардии приняли благоразумное решение не стрелять в народ до тех пор, пока на них не нападут. Между тем правительственные войска получили приказ выйти из казарм и собраться на дворцовой площади.
Восставшие брюссельцы в 11 часов 30 минут собрались во дворе городской ратуши. Представился удобный случай расправиться с ними, однако буржуа не решились на это, боясь новых вспышек народного гнева.
К полудню 26 августа буржуазная гвардия насчитывала в своих рядах около 400 человек. Однако этого числа было явно недостаточно, чтобы противостоять разъяренной толпе, собравшейся на Гранд Пляс. Эта толпа несколько раз пыталась ворваться в ратушу и захватить ее, требовала от Плетинкса и Флери-Дюре разоружить буржуазную гвардию и, объединившись с народом, пойти к королевскому дворцу, прогнать правительственные войска и захватить резиденцию короля.
К 11 часам утра 26 августа была опубликована первая прокламация членов магистрата к гражданам Брюсселя. В ней говорилось о мерах, принятых в городе для восстановления порядка. Войскам было предложено удалиться в казармы. В прокламации было обещано уничтожение особо ненавистного налога на помол. Эта мера имела целью успокоить в основном беднейшие слои населения, так как увеличение цен на хлеб в первую очередь отражалось на положении трудящихся Бельгии. Прокламации, выходившие в эти дни в Брюсселе, всячески старались успокоить жителей. Волнения в Брюсселе приписывались кучке бродяг-иностранцев, которые стремятся поджечь фабрики и уничтожить станки[211]. В прокламации от 27 августа, обращенной к народу Брюсселя, прямо говорилось: «Не вам должны быть приписаны беспорядки, происшедшие вчера в этом городе, они произведены пришельцами, которые чужды вашему прекрасному городу, а может быть, и всей Бельгии… Что касается вас, рабочих Брюсселя, везде известных своей любовью к порядку и деятельностью, то вы достаточно посвящены и знаете, что поджоги и разрушения общественных зданий возбудят во всех мирных жителях, особенно в купцах и фабрикантах, беспокойство, которое вашим интересам принесет вред… Бросьте оружие и вернитесь к своим занятиям»[212].
Нидерландский король был напуган всем происходившим. В эти дни Голицын писал Ливену из Гааги: «Впечатление, которое эта новость произвела на его величество, было глубоким и печальным. На следующий день, 27 августа, король отбыл в Гаагу и немедленно собрал государственный совет для обсуждения мер, способных предотвратить угрожающую королевству катастрофу»[213]. Государственный совет решил, что следует немедленно привести армию в боевую готовность, призвать всех ополченцев (это должно было составить 100 тыс. человек), а также сформировать корпус в 20 тыс. человек, часть его сконцентрировать в Антверпене, часть в Маастрихте[214].
Нескрываемой тревогой проникнуто письмо нидерландского министра иностранных дел барона Верстольк де Селен поверенному в делах в Петербурге О'Сюлливан де Грассу. Вот что он писал 26 августа (8 сентября) 1830 г.: «Можно считать, что последние события во Франции послужили если не причиной, то поводом как к восстанию, охватившему Брюссель, Люттих[215] и некоторые другие местности, так и к всеобщему возбуждению в соседних провинциях. Каков бы ни был действительный характер событий, тем не менее серьезность положения не допускает применения обыкновенных мер. При данном положении вещей, По-видимому, придется решиться на пересмотр и существенные изменения основного закона и ослабить некоторые узы, связывающие в настоящее время нидерландские провинции»[216].
Из этого документа явствует, что, хотя голландское правительство и было обеспокоено событиями в Бельгии, оно надеялось уладить конфликт с помощью некоторых уступок требованиям восставших бельгийцев. Однако последующие события опрокинули эти первоначальные расчеты.
Между тем в Брюсселе 27 августа повсюду были сорваны королевские гербы, а на ратуше было вывешено трехцветное (черно-желто-красное) брабантское знамя вместо королевского штандарта[217].
Первыми на революционные выступления жителей Брюсселя откликнулись жители Вервье, одного из наиболее промышленных городов Бельгии. 27-го здесь стало известно о событиях в Брюсселе, а 28-го утром огромная масса народа собралась перед ратушей, послышались возгласы: «Уничтожим машины! Долой правительственных служащих!». На улицах появилось французское трехцветное знамя, в толпе народа кричали: «Да здравствует Наполеон! Долой Вильгельма!». После того как была разоружена коммунальная гвардия, толпа ворвалась в ратушу, завладела оружием, затем направилась к домам налоговых агентов и разрушила их.
