Белая вуаль - [17]

Сергей Николаевич на минуту растерялся:

— Ну, во-первых, поначалу ваше состояние было достаточно тяжелым. Длительная потеря сознания — малоприятная штука, знаете ли. А во-вторых… Хотя об этом мы поговорим позже.

— Нет, сейчас. Не нужно ничего от меня скрывать. Я нормально себя чувствую и готова выслушать любую правду.

— Да вы только не волнуйтесь, Виолетта Алексеевна, — врач хрустнул костяшками пальцев и отошел к окну, — вашей жизни ничто не угрожает… теперь. Но вот результаты анализов нас озадачили. Скажите, вы в последнее время принимали какие-нибудь сильнодействующие лекарства, ну, скажем, по рекомендации знакомых?

— Зачем? Я вполне здорова.

— В принципе, я так и предполагал… А есть ли у вас враги, которые могли бы желать вашей смерти?

— Но в чем дело? — Виолетта резко села в кровати и тут же, почувствовав головокружение, опустилась на подушку.

Врач сделал еще пару кругов по палате, прежде чем продолжить:

— А дело в том, что в вашей крови в значительном количестве обнаружен малоизвестный яд. Доза не смертельная, но очень близкая к ней. Еще чуть-чуть, и мы бы с вами не беседовали. Если исключить возможность случайного приема яда, то это — попытка убийства. И я бы вам очень посоветовал быть осторожнее, хотя…

— Договаривайте, договаривайте! — Виолетта поняла, что врач хочет закончить разговор, тогда как для нее ситуация оставалась неясной.

— Понимаете, этот яд мало изучен, поэтому сложно утверждать что-либо определенное. Сейчас мы проводим эксперимент над лабораторными мышами. В зависимости от результатов и будем делать окончательные выводы.

— Это все? — В глазах Виолетты зажегся недоверчивый огонек.

— Остальное — мои личные предположения. Вы вправе их не слушать. Я бы посоветовал внимательно приглядеться к окружающим. Я знаю, в это трудно поверить, но чаще всего виновник в подобных случаях тот, на кого и подумать-то невозможно: муж, брат, сын…

— Оставьте ваши домыслы при себе, — покраснела Виолетта, — сначала доведите до конца все эксперименты и перепроверьте анализы.

— Конечно, я так и сделаю, прежде чем сообщать в милицию. Но что-то подсказывает мне, что я прав. — Сергей Николаевич взялся за ручку двери и добавил: — Только ничего не бойтесь. А сейчас постарайтесь заснуть.

Но сон не шел. Виновник чаще всего близкий человек. Виолетта почувствовала, что лоб покрылся испариной. Леонид? Нет, этого не может быть. Но мысль, как назойливая муха, продолжала жужжать в голове. «Кому могла быть выгодна твоя смерть? Коварному злоумышленнику, решившему извести несчастного педагога из зависти к успехам учеников? Свирепому маньяку, убивающему просто так? Неужели причина в деньгах?» Виолетта осторожно приподнялась и села в кровати. В случае ее смерти и квартира, и деньги достались бы Леониду. Причем деньги немалые. Ведь все было так хорошо, пока речь шла только о десяти тысячах. Десять или триста тысяч — разница весьма существенная. Но ведь он так спокойно, так равнодушно принял известие о бабушкином наследстве… Леня, Ленечка, это не может быть правдой!

Виолетте показалось, что последнюю фразу она произнесла вслух. И, словно в ответ на ее слова, дверь палаты распахнулась, и на пороге появился Леонид.

— Родная моя! — Леонид опустился на пол рядом с кроватью и зарылся лицом в колени Виолетты. Когда он поднял голову, в глазах его светилось неподдельное облегчение. — Почему ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь!

Виолетта слабо улыбнулась дрожащими губами, а потом истерически захохотала, бессмысленно повторяя:

— Это неправда, неправда, неправда…

Растерявшийся Леонид несколько секунд смотрел на жену, а потом схватил за плечи и крепко прижал к себе. Виолетта продолжала конвульсивно вздрагивать в его объятиях, истерика не прекращалась. Тогда он несколько раз резко ударил ее по щекам, Виолетта пронзительно закричала, как-то сразу обмякла и затихла.

Пока она, виновато всхлипывая, рассказывала о яде, обнаруженном у нее в крови, о недвусмысленных предупреждениях доктора и о своих собственных подозрениях, Леонид крепко держал ее маленькие ладошки в своих руках. Потом молча встал и отошел к окну. Когда он повернулся к жене, лицо его было смертельно бледным, на скулах играли желваки:

— И ты могла поверить в то, что я хотел убить тебя? Я надеялся, что мы любим друг друга. Любим — значит верим. А все твои подозрения — это домыслы не только не любящей, но, прости, и недалекой женщины. Подумай, это же просто глупо: допустим, я действительно попытался убить тебя и не нашел для этого лучшего места и времени, чем на загородной вечеринке с большим скоплением людей, где каждый мог что-то заметить, помешать, вовремя вызвать врача. Почему, скажи, я не утопил тебя, не подстроил аварию, а попытался отравить? Ведь яд неминуемо обнаружили бы при вскрытии. А на кого пало бы подозрение? Естественно, на меня — единственного человека, которому могла быть выгодна твоя смерть. Тебе по-прежнему мерещится, что я убийца?

Виолетта сконфуженно молчала. Теперь все подозрения казались ей высосанными из пальца.

— Я, конечно, не уверен, — Леонид нервно расхаживал по палате, — но, похоже, кто-то намеренно пытался подставить меня, обвинив в убийстве. Главной целью было засадить меня в тюрьму… Правда, способ выбрали очень жестокий.