Белая ворона - [53]
— Давыдова, ты что? — спросила Лялька, ставя вазу с цветами на стол.
И все увидели: Алена стоит и как-то странно дышит. И Алена увидела их глазами себя со стороны. Ее застигли врасплох. Она уже не собиралась им говорить то, что для нее стало важным в этот неожиданный вечер. Но тут надо было немедленно что-то говорить, и Алена сказала:
— Мальчишки, девчонки! Я знаете что поняла? — И руки к груди прижала, чтобы сразу поверили.
— Что ты поняла?
— Про Рыбу, особенно про Марь Яну. Они — люди!
Пауза была недолгой. А потом все разом грохнули.
— Нет, не в этом смысле, я сейчас объясню.
По экрану телевизора бежал стройный, изящный Хофман. Алена показала на него рукой, собираясь попросить, чтобы выключили телевизор, и тогда она объяснит. И в это время Хофман, выполняющий дорожку, споткнулся и упал.
— Даже Хофман не выдержал, — сказала Лялька.
Новый взрыв хохота был таким дружным, что мать Ляльки не выдержала, заглянула к ребятам в комнату. Она тоже улыбалась.
— Что тут у вас?
— Хофман упал, — сказал студент Витя.
По телевизору показывали повтор падения Хофмана, и ребята, глядя на фигуриста и Алену, опять засмеялись. С лица матери сбежала улыбка. В повторе Хофман медленно поднимался со льда.
Мать была ошеломлена. Она не могла понять, каким образом падение на лед может вызвать у молодых людей, в том числе и у ее дочери, такой хохот.
— Что же тут смешного? — спросила она.
— Мам, ты меня удивляешь.
— Только и всего — удивляю?
— А что еще?
— Я не понимаю, почему вам смешно, что упал человек? Вы что никогда не падали? Не знаете, что это больно?
Всем сделалось неловко. Смеялись не над Хофманом, а над Аленой. Сережа снял очки, начал протирать их и надел только после того, как мама Ляльки повернулась и вышла из комнаты.
Глава восемнадцатая
Светило солнце, сияло во всех окнах, поблескивало на белых никелированных частях автомобилей. Этот блеск мчался вместе с автомобилями по улицам, пуская в прохожих солнечные зайчики.
Алена радовалась теплу и солнцу. Она ждала девчонок у телеграфа и с удовольствием прохаживалась по сухому асфальту. Отсюда было недалеко до Красноармейской улицы, где жил В. Г. Дресвянников.
Первой появилась Нинка Лагутина и привела своих соседок, восьмиклашек, Петрушину и Маташкову. Они не отдали свои дневники критику, но хотели отдать и теперь переживали, что чуть не совершили глупость.
Подошли Светка Пономарева и Маржалета. В последний момент притопала Раиса Русакова.
— Тетки, комсомольская организация! — сказала Маржалета.
— Я от себя лично.
Девушки улыбались, шутили. Они, конечно, шли, чтобы выручить альбомы, но не только за этим. С уроков сбежали, встречу назначили на телеграфе, день солнечный — само приключение им нравилось.
— Ну, па-а-ашли, старухи, — проговорила медленно, певуче Нинка Лагутина.
Двинулись по переулку вдоль серой стены телеграфа, оживленно разговаривая, делясь новостями.
— Марь Яна точно уходит, — сообщила Маржалета. — Мама ее на улице встретила. Говорит, такая худая стала, жуть.
— А куда уходит? В другую школу?
— Девочки, девочки, я видела вчера одну тетку на проспекте. У нее туфли с медными наконечниками. Носки туфель медные. И пряжки. Блеск!
Тема туфель всех интересовала. Стали обсуждать, кто какие туфли видел. Алена видела в комиссионке туфли из змеиной кожи. Ей не поверили, заспорили. Алена сказала, что видела, и все. И подумала о Марь Яне: «Как же так, уходит? Как же так! Как же так!» Алена переживала уход учительницы сильнее других, потому что похожа на Катьку. «Зачем похожа? Никогда! Никогда!» Что «никогда», она не знала, только чувствовала: «никогда!» Это было заклинание, строчка из стихотворения о чем-то таком, чего не должно быть — «никогда!».
Покровская гора и Покровский спуск назывались так по имени церкви, которая венчала один из семи холмов. Церковь стояла чистенькая, тихая.
За площадью вниз вела длинная крутая лестница с каменными ступенями и железными поручнями, сваренными из тонких труб. Там, где лестница кончалась, в самом низу, возвышалась колокольня еще одной церкви, и за ней, за маленькими домиками на берегу — солнечное, слепящее глаза марево над рекой и над противоположным пологим берегом.
От церкви веяло сыростью камня, из открытых ворот тянуло холодком, сумраком. По двору бродили старушки. Они оборачивались на стук каблучков по брусчатке, смотрели на проходящих мимо девчонок из-под низко повязанных платочков. Сквозь выложенные крестом узоры в каменной ограде были видны распахнутые двери боковых приделов. Казалось, что из этих дверей выходит на улицу таинственная густая темнота и старушки возникли из этой темноты. Хотелось скорее пройти мимо них, мимо этой сверкающей вверху золотом и пахнущей внизу сыростью тишины.
Алена почувствовала неловкость и какую-то свою вину перед церковью и старушками, как тогда в лесу перед Домом престарелых. Было неудобно за девчонок, которые шли, громко переговариваясь, нарушая устоявшуюся, прогретую солнцем тишину.
Узенькая улочка около церкви, тесно застроенная одноэтажными домами, упиралась в тупике в несколько многоэтажных домов довоенной постройки. В одном из них, сером, с массивными балконами, жил В. Г. Дресвянников. Этот дом отличался от других двумя лифтами, которые двигались снаружи в застекленных шахтах.
От автораВ 1965 году журнал «Юность» напечатал мою повесть «Ньютоново яблоко» с рисунками Нади Рушевой. Так я познакомился с юной художницей. Подробное изучение ее жизни и творчества легло в основу моей работы. Но книга эта не биография, а роман. Пользуясь правом романиста, я многое додумал, обобщил, в результате возникла необходимость изменить фамилии главных героев, в том числе хотя бы на одну букву. Надя не была исключительным явлением. Просто она, возможно, была первой среди равных…Книга иллюстрирована рисунками Нади Рушевой, ранее опубликованными в периодических изданиях и каталогах многочисленных выставок.
«… Вдруг пес остановился. Запах! Запах той, самой первой кошки. Оказывается, запах этой непрошеной знакомой отличается от запахов, что оставляют после себя другие кошки в порту. Он затрусил по следу и через десять – пятнадцать метров увидел ее. Погрузив свою хищную морду в перья, она медленно тащила большую чайку. Одно крыло чайки все время цеплялось за песок и оставляло на нем легкую извилистую полосу и маленькие перышки.Кошка заметила Геленджика слишком поздно. Он налетел на нее грудью и больно ударил лапами.
«… Мы шли пешком. Трамваи стояли без вагоновожатых и кондукторов. А один, без прицепа, даже горел настоящим пламенем. Я очень удивился, потому что не знал, что трамваи горят, – ведь они железные. На углу, зацепившись головой за низенький зеленый штакетник, лежала убитая лошадь. Впереди слышался непонятный треск и шум, как будто ветер рвал большущий кусок материи на мелкие кусочки. Оказалось, что горит мебельный магазин. Горит одним пламенем, почти без дыма, и никто его не тушит. …».
«… Получив проводки, Швака и вовсе ни одной секунды не мог усидеть на месте. Он просто ел Саньку глазами. Наконец тот два раза моргнул, что означало. «Приготовиться!» Но в это время Анна Елисеевна обернулась:– Горский, – равнодушно спросила она, – ты что моргаешь?– Это у меня на нервной почве, – не задумываясь соврал Санька.В классе засмеялись.– Ахтунг! – сказала Анна Елисеевна. – Продолжим урок.Она повернулась к доске. В одном из темных отсеков «Карамбачи» рядом с портфелем заработала динамка. Раздалось негромкое жужжание.
Аннотация издательства:В двух новых повестях, адресованных юношеству, автор продолжает исследовать процесс становления нравственно-активного характера советского молодого человека. Герои повести «Картошка» — школьники-старшеклассники, приехавшие в подшефный колхоз на уборку урожая, — выдерживают испытания, гораздо более важные, чем экзамен за пятую трудовую четверть.В повести «Мама, я больше не буду» затрагиваются сложные вопросы воспитания подростков.
«… Это было удивительно. Маленькая девочка лежала в кроватке, морщила бессмысленно нос, беспорядочно двигала руками и ногами, даже плакать как следует еще не умела, а в мире уже произошли такие изменения. Увеличилось население земного шара, моя жена Ольга стала тетей Олей, я – дядей, моя мама, Валентина Михайловна, – бабушкой, а бабушка Наташа – прабабушкой. Это было в самом деле похоже на присвоение каждому из нас очередного человеческого звания.Виновница всей перестановки моя сестра Рита, ставшая мамой Ритой, снисходительно слушала наши разговоры и то и дело скрывалась в соседней комнате, чтобы посмотреть на дочь.
В зоологическом саду был молодой красивый лев, рожденный здесь, в неволе. Его звали Гафизом. Вскормила его и воспитала собачка Майка. Майка дожила до глубокой старости и, тем не менее, щенилась, когда раз, когда два ежегодно. Она была нежной и заботливой матерью, тщательно вылизывала своих детенышей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лариса Румарчук — поэт и прозаик, журналист и автор песен, руководитель литературного клуба и член приемной комиссии Союза писателей. Истории из этой книжки описывают далекое от нас детство военного времени: вначале в эвакуации, в Башкирии, потом в Подмосковье. Они рассказывают о жизни, которая мало знакома нынешним школьникам, и тем особенно интересны. Свободная манера повествования, внимание к детали, доверительная интонация — все делает эту книгу не только уникальным свидетельством времени, но и художественно совершенным произведением.
Повесть «Федоскины каникулы» рассказывает о белорусской деревне, о труде лесовода, о подростках, приобщающихся к работе взрослых.
Рассказы о нелегкой жизни детей в годы Великой Отечественной войны, об их помощи нашим воинам.Содержание:«Однофамильцы»«Вовка с ничейной полосы»«Федька хочет быть летчиком»«Фабричная труба».
Роман о старшеклассниках, об их взаимоотношениях с учителями и родителями, о нравственном самоопределении. Детективный элемент в сюжете — исчезновение золотых монет во время археологических раскопок — выявляет нравственную суть героев, помогает им разобраться в своих привязанностях, увидеть ложность и пагубность потребительского отношения к жизни, к ее культурным и историческим ценностям. Действие происходит в южном приморском городке, колорит которого поэтично передан автором.